Я пыталась разобраться с плитой, когда уловила что-то боковым зрением. В отражении стеклянной дверцы духовки я увидела у окна фигуру в капюшоне. У меня невольно перехватило дыхание, и я резко обернулась. Другие называют меня королевой драмы, но я живу одна и меня нелегко напугать. За окном не было видно ничего, кроме заснеженных склонов. Я, конечно, не была настолько глупа, чтобы открыть входную дверь и проверить наличие следов, но включила наружное освещение. Если бы кто-нибудь слонялся поблизости, ему пришлось бы ходить в ярком свете. Вернувшись на кухню, я поставила духовку на 200 °C и взбила яйцо, чтобы смазать пироги. Когда через полчаса прибыли остальные, я так обрадовалась им, что забыла проверить дорожку вокруг дома.

Случайная деталь номер два. Фартук. Когда я вытащила его из ящика и завязала тесьму вокруг талии, я не обратила внимания на узор. И только когда Кларк прокомментировал, что я «всё еще обыгрываю этот образ», я посмотрела в зеркало. Наряд французской горничной с мультяшным декольте и передником с оборками. Единственное, как Кларк мог узнать, что именно я носила во время сексуальных ролевых игр, – это несдержанность Дхана. Тот факт, что в шале был передник французской горничной, я списала на совпадение.

Случайная деталь номер три. Зеркало. До прихода Кларка Ловиса приняла ванну. Она спустилась вниз, чтобы поздороваться с ним, в купальном халате. Мы не одевались к ужину, потому что всё, что ты наденешь, когда ешь фондю, будет вонять еще несколько дней. Итак, после того, как я положила в ванную свою косметичку, я зашла туда позже, чтобы почистить зубы и умыться перед сном. Я очистила лицо от макияжа и нанесла увлажняющий крем. От пара на зеркале появилась надпись. 5+.

Я нахмурилась, решив, что это одна из позитивных мантр Ловисы, вытерла ее полотенцем и продолжила наносить Crème de la Mer.

Случайная деталь номер четыре. Шампанское. Я думаю, Гаэль говорит правду. Она не ставила эту бутылку на подоконник, и Кларк тоже. Мое объяснение звучало хорошо, но я сама ему не поверила. Если бы консьерж привез бутылку шампанского и обнаружил, что нас нет, он бы открыл дверь своим ключом и поставил шампанское на кухонный стол, вероятно, с визитной карточкой. Даже полный идиот не оставит Möet et Chandon на улице в –7.

Случайная деталь номер пять. Вернувшись с катания, мы вошли через верхнюю дверь. Лыжи оставили снаружи, а снаряжение сняли на площадке. Я пошла повесить свой лыжный костюм и увидела, что крючок, на котором он висел утром, занят. Теперь здесь висел детский лыжный костюм, которого раньше не было. Я спросила Ловису и Мику – может, они видели его и перевесили перед отъездом. Они были так же озадачены, как и я.

Я не параноик, но что-то в этом шале не так, и это не сырная вонь.

Из гостиной донеслись голоса, и хлопнула входная дверь. Я вернулась в настоящее. Через кухонное окно мы увидели, как полицейская машина уезжает, ее стоп-сигналы окрасили снег в розовый цвет. Мы ждали. Кухонная дверь скользнула в сторону, и к нам присоединилась Гаэль.

– Они ничего не нашли. По их теории, мы наткнулись на оленя, задели его скользящим ударом, и он убежал в лес. Они вернули наш аварийный треугольник и сказали, чтобы мы не беспокоились. Нам стоит хорошо встретить Новый год, но просто чтобы успокоить нас, они снова проверят этот район завтра утром при дневном свете. Так что, я думаю, на этом всё.

Кларк сгорбился в дверном проеме позади нее, его правая рука сжимала левый локоть на перевязи.

– Они ушли. Поедим?

Я посмотрела в глаза Гаэль. Мне они показались тусклыми и уставшими.

– Вы верите, что это был олень? – спросила я.

Она пожала плечами.

– Нет. Но за неимением лучшего объяснения будем думать так. Давайте, надо оставить этот реально дерьмовый день позади и насладиться приличной едой. Кому красное вино?

Мы много ели, много пили и пытались, пытались и пытались вернуть немного добродушного настроя прошлой ночи. Ничего не вышло. Я ломала голову, во что бы поиграть, но ничего не придумала. Я никогда не была поклонницей игр. С этим могла бы справиться Гаэль, но она едва поддерживала разговор. В течение вечера дискомфорт Кларка становился всё очевиднее. Он елозил, пересаживался, в итоге взял у Ловисы подушку, но явно испытывал боль. Рефлексия Гаэль превратилась в вакуум, а Мика пил вино, как воду. Разговор затух, и я посмотрела на часы, чтобы понять, как долго нам еще придется заставлять себя бодрствовать. Было без десяти одиннадцать.

В тишине заговорил Мика.

– Вы верите в призраков?

Мы все уставились на него. Мистер Практик задает такой странный вопрос? Я хотела засмеяться. Но он не стал смеяться, и никто другой тоже.

– Я спрашиваю потому, что чувствую, как схожу с ума. Я знаю, что слишком много думаю об этом, и прошу вас просто выслушать. С тех пор, как мы приехали сюда, всё идет не так. Может быть, это потому, что мы все мысленно возвращаемся на двадцать лет назад. Может быть, мы в таком возрасте, когда кажется, что прошлое длиннее, чем будущее. Я не знаю. Но последние двадцать четыре часа меня напугали, и я не думаю, что я такой один.

У меня на глазах выступили слезы облегчения, и я потянулась к руке Мики.

– Я так рада, что ты это сказал. Я понимаю тебя, потому что чувствую то же самое. Я никак не могла поднять эту тему, потому что вы бы все отмахнулись, мол, типичная Симона. Что-то не так. Отвечая на твой вопрос, Мика, нет. Я не верю в призраков. Но мне кажется, что кто-то пытается нас запугать. Кто, почему и откуда он так много знает, я понятия не имею.

Гаэль, сейчас

До этого сонная, безразличная и тягостная атмосфера вдруг наэлектризовалась и сгустилась. Сон у всех как рукой сняло. Изменения были не к лучшему. Я переводила взгляд с одного лица на другое, мои подозрения перерастали в убеждение. Мне было ясно, что этих людей что-то терзает. Что бы ни испугало их, это было больше, чем просто воспоминание о трагедии двадцатилетней давности. Впервые я позволила своим расплывчатым подозрениям сформироваться в конкретную теорию.

Дом Мики, фонари Мики, длинные сильные руки Мики вытаскивают меня из ледяной воды. Ложь Мики. Еще до того, как мы поехали в Чехию,