Шрифт:
Закладка:
Взяв мобильник, я набрал номер Сатира:
— Скажи, Фёдор, а ты не знаешь, что за ювелирка у Талевича? Там, случаем, не занимаются природными артефактами? Или только с обычными драгоценностями работают?
— Артефактами занимаются, да. Одно из их главных направлений.
— Понял. Продолжай наблюдение. Кажется, мне придётся туда наведаться.
Глава 12
Наш старый пятидверный «Оникс» вначале долго мчался по асфальтированной дороге, а затем свернул на бетонку, ведущую к одному из фортов. Леди крутила баранку, я сидел рядом и таращился в окно, иногда посматривая на свою спутницу. Ей было лет сорок, но выглядела она до сих пор неплохо, хотя черты лица загрубели, а над переносицей и в уголках губ появились мелкие морщинки. В багажнике тряслось снаряжение. Мы ехали за артефактами.
Когда до границы осталось вёрст пятнадцать, начали попадаться заброшенные деревни и функционирующие военные базы. Встретился на пути и военный городок, обнесённый лентой бетона, а навстречу нам то и дело проносились раскрашенные в тёмно-зелёный цвет грузовые авто или внедорожники с эмблемой пограничных войск.
Чтобы попасть в область тьмы, нам пришлось уехать вёрст на шестьдесят к северу от Первосибирска. Здесь было проще пересечь рубеж и меньше шансов наткнуться на добытчиков, работающих на один из кланов. У меня сегодня был первый опыт поиска артефактов, и возможность конфликтов я собирался свести к минимуму. Задачи стояли совсем другие.
— Скоро будет форт триста пятьдесят два, — объявила Леди. — Там служил Дмитрий Семёнович. Надеюсь, его всё ещё помнят.
— Они нас пропустят?
— Пропустят, но не задарма. Придётся на лапу дать рублей двести с человека.
— Не жирно им будет?
— Это обычная цена. И не такая уж большая, если учесть, сколько можно заработать за одну вылазку. Вы же наличку взяли?
— Взял. Знаешь, я плохо понял вот что. Мне тут на днях Сатир секрет раскрыл, что у дяди клан был, контролирующий добычу камней. Но Сатир последний раз лет семь назад за артефактами ездил. Тогда как дядя достал «убийцу тьмы»? Значит, всё-таки вы ездили все эти годы?
— Так Дмитрий Семёнович-то ездил, я ездила, ещё несколько ребят ездили, — Леди вздохнула, словно вспомнив что-то приятное, чего уже не будет никогда. — Хотя и нечасто мы катались туда. А убийцу тьмы мы вместе нашли. Я была в той поездке. Не знаю, откуда такая огромная каменюка взялась. Ещё ни разу такие большие не встречала. Обычно они с кулак или с два кулака. А тут — вон какой огромный булыжник! За него в Москве, поди, тысяч пятьсот отвалят. Ни у кого такого нет, кроме небось самого императора.
— Понятно. И как я понял, Любецкие захотели получить долю?
— А то! И Горбуновы захотели. Они ж приграничные территории с той стороны своими считают с какой-то стати. Охотиться без их позволения, дескать, нельзя. Такие вот порядки. А Дмитрий Семёнович, царствие ему небесное, на беду ещё и прихвастнуть любил. Не надо было про камешек-то болтать, а он взболтнул кому-то. Эх…
— Ничего, утрутся. Хрен чего получат от меня.
В поле справа от нас торчала приземистая толстая башня, вдали — ещё одна. Грубые серые строения казались чужеродными на фоне зелёных просторов и делали пейзаж тревожным и неуютным, напоминая о близости потусторонних сил. Усиливал это ощущение гул пальбы далёкого орудия, разносящийся над местностью. А вот тьмы видно не было, и над горизонтом не висела чёрная пелена, значит, дыхание бездны ещё не подступило к рубежу.
Дорога нырнула в перелесок, а когда опять вывела нас в поле, вдали показался очередной малый форт. Но нам надо было ехать дальше.
— Тоскуешь по Дмитрию Семёновичу? — спросил я.
— Он был хорошим человеком. Храбрым и достойным, — проговорила уклончиво Леди.
— У вас были близкие отношения? Хотя… извини, если лезу не в своё дело.
Леди грустно усмехнулась:
— Наверное, можно назвать близкими.
Больше я не хотел этой темы касаться. И так всё было ясно. Но охранница не остановилась:
— Но эти суки убили его, и наших ребят положили много. Эти твари должны в могиле лежать или в пепел превратиться, как те уроды, которые на ваш завод пришли. Всем им одна дорога.
В словах охранницы чувствовалось столько боли и ненависти, что сразу становилось понятно, насколько напряжённые отношения были между людьми Давыдовых и другими кланами. Давняя вражда никуда не делась, несмотря на перемирие, и рано или поздно кому-то придётся положить ей конец.
— Похоже, давно враждуете, — озвучил я свою мысль.
— Давно. Сатир вам всё рассказал. Нас ещё восемь лет назад убивали. Просто так. Потому что мы процент башляли не Любецким, а Давыдовым. Вот из-за этого натравливали на нас своих головорезов. Твари.
Я хотел поподробнее расспросить, что такого ужасного происходило восемь лет назад, но тут мы свернули на очередном перекрёстке и подъехали к воротам.
Ворота стояли посреди поля, стиснутые между двумя большими бетонными кубами, ощетинившимися во все стороны стволами пулемётов. С южной стороны к ним примыкала ограда из крупных блоков, соединяющая эту небольшую фортификацию с фортом, взгромоздившимся на возвышенности. На север же тянулись ряды колючей проволоки с вырытыми между ними рвами.
Леди взяла у меня четыреста рублей, вылезла из машины и подошла к одной из башен. Дверь перед ней отворили, охранница скрылась внутри. Ждать её возвращения пришлось минут двадцать.
— Они просят ещё сотку, — открыв дверь, Леди заглянула в салон авто. — У них расценки изменились, говорят.
— А губу им не закатать? Двести пятьдесят рублей! Офигеть…
— Ваше сиятельство, поверьте, это мелочи. С первым же «артом» отобьём с лихвой.
— Ладно, держи, — я достал из кошелька ещё одну купюру. — Пускай подавятся.
— А ещё говорят, в округе какая-то группа добытчиков промышляет. Есть вероятность, что встретимся.
— Ты же говорила, здесь нет никого.
— Это я думала, что нет, а выходит, есть. Извиняйте, ваше сиятельство, но всего знать не могу. Когда мы прошлый раз бывали, никто здесь не промышлял. Так что прикажете делать? Поедем дальше?
— А в другое место никак?
— Можно севернее поехать, к самому Щегловску. Но я сразу предупреждаю, там места мне незнакомые. И какие группы там работают, тоже не знаю.
