В общем, как только стало известно, что зеленоглазку местные слили, по-русски говоря, решил в одну секунду — хрен там. Пусть других на роль жертвы ищут.

Кстати, сельчане мое желание спасти девчонку, как-то очень быстро связали с богатырским играми. Типа, два в одном сразу. И девкой откупились, и богатыря прислали.

Поэтому отправили нас с Буяном в дорогу очень быстро. Мы даже передохнуть толком не успели. И поесть, кстати, тоже хотелось очень сильно. Я, между прочим, не жрамши уже с…Да в клубе последний раз закусывал. И все…

— Вот черт…– Я остановился, переваривая информацию. Вроде мелочь, но какая-то странная.

Просто…А как это? Третий день пошел. Да, чувство голода есть. Но такое…средненькое. А должен, по идее, на стену лезть с голодухи.

— И главное, как ты это шустро решил…мы, говорит, с богатырском конем…А коня спросили? Коня спросили? Нет!

Буян, так увлекся своими рассуждениями, что даже не заметил моего отсутствия. Лучше бы и дальше молчал, ей-богу. Он топал вперед по дороге, ведущей к столице, возмущаясь тем, что нам вообще, в принципе пришлось туда топать.

— И вот спрашиваю…На кой черт мне это надо? Да я в любой момент Кощею только свистну…Эй…Ты где?– Буян остановился, побестолковился на месте, и только после этого догадался оглянуться. — Чего замер? Игры сами себя не победят. Змея Горыныч сам себя не убьет. Между прочим, это ты кричал — пойду! Спасу!

— Слушай…– Я покачал головой, недоумевая от своих размышлений, а потом подошёл к коню. — Вопрос странный, конечно…но…Почему я не хочу есть? Вернее, хочу, но не так как должен…

— Итить-колотить…– Буян несколько раз ударил копытом. — Вот это мысли тебя терзают…Да кто ж знает. Ты ведь иномирец. Вас понять сложно. К нам всего-то двое попадали. И те даже не к нам, а к немчуре. Братья. Ага…Забодали там всех. Ходили, нос совали всюду. Красную шапочку, бедолагу, до нервного тика довели. Она от них через лес сбежала, нарвалась на волка. Тот ее сожрать хотел. А потом они вдвоем от этих иномирцев еле ноги унесли. Белоснежку тоже едва не угробили. В общем, особо информации не имеется. А уж к нам, в Тридевятое царство, так и вовсе не заносило таких как ты. А вообще, на твоём месте надо о другом думать. Что мы в столице делать будем? И почему тебе в селе не сиделось…

— До этой столицы еще добраться надо…– Вздохнул я и посмотрел назад, в сторону деревни.

Вроде мы ушли далеко, и вроде казалось, что до города дорога короткая, а пока выходило наоборот. И деревню уже не видно, но и к столице ни черта не приблизились. Только за косогором виднелись крыши теремов.

— Ну, ты даёшь…– Буян покосился на меня одним взглядом. — Я думал, тебе нравится прогулка. Идём, птички поют…Так рвался, так рвался…

Вообще, конечно, он был в некотором роде прав. Рвался я сильно. Причем, честно говоря, сам не могу объяснить свой энтузиазм. Но отчего-то слова местных про Алену сильно меня взволновали. А факт, будто ее могут отдать на съедение трехглавому змею, вызывал желание найти этого змея и отрубить ему к хренам все имеющиеся в наличие головы.

— Почему ее-то⁈ — Первым делом спросил я у старосты. — Других девок что ли нет? Вон сколько… И все откормленные. Вашему Змею на сто лет вперёд хватит.

Я развернулся к толпе деревенских жителей, которые кучковались рядом, выискивая среди них подходящие кандидатуры.

— Так ее отец наш святой выбрал. Сказал, для жертвы более всего подходит. — Растерялся от моего напора Петр Петрович. Но тут же, нахмурившись, вспомнил, что он, вообще-то, представитель власти. Единственный. — Ты мне это брось, Богатырь! Ишь, раскричался, тут…Нам велено девку прислать от села. Отец Никифор, он в таких делах лучше разбирается. Вот и решили, Алёна пойдёт. А батюшка, между прочим, в сопровождающие отрядился. Сел поутру на телегу и поехали они к царю. Слушай…

Староста наклонился ко мне ближе, оглянулся на односельчан, а потом прямо в ухо зашептал.

— Девку эту…Которая черноокая…Ты ее куды?

Дело в том, что я не стал местным рассказывать, кем является Птичка. Между прочим, по совету Буяна. Он меня убедил. Сказал, мол, Жар-Птица –слишком ценная особа, за нее прибить могут. Или еще чего похлеще сделать. Что в понимании коня было хуже смерти, даже не берусь предположить. Но вращал он глазами при этом так активно, что я решил прислушаться к его совету. Сказал деревенским и старосте, мол, спас девицу от водяного. После ожившей и сильно помолодевшей русалки, народ уже ничему не удивлялся.

— Дюже девка хороша…– Петр Петрович отстранился немного и, пользуясь тем, что его супруга отвлеклась на соседку, с тоской посмотрел на восточную красавицу. — Дык еще ты её из полона речного царя спас… Диковинка, выходит…Думаю, должность ей предложить при нашей сельской управе…

— Чего⁈ Какую, блин, должность⁈– Я, не выдержав, громко хохотнул.

— Ты енто…не ори на всю деревню. — Староста с опаской оглянулся на жену. — Пущай твоя спасенная девица будет у нас…писарчуком! Вот! Так что иди, богатырь. Иди и соверши героический подвиг. А я за ней пригляну. Не бои́сь.

Петр Петрович бросил на Птичку еще один выразительный взгляд.

— Да я не боюсь. Это Вы поотереглись бы. А то не только писарчук понадобиться, но и инвалидная коляска. Когда супруга ноги Вам переломает.

Я усмехнулся, а затем отошел от старосты. Тем более, на Буяна, который успел объявить себя богатырском конем уже пытались натянуть седло. И данный факт его изрядно нервировал. Настолько, что несколько человек отлетели в сторону, получив копытом в разные места. Кто-то в живот, кто-то в плечо, кто-то в лоб. Хорошо, конь бил не сильно, а чисто для острастки.

— Совсем ополоумели! Меня, Кощеева охранника, его верного спутника и соратника, как обычную кобылу под седло⁈ — Возмущался конь.

— Да все. Угомонись. — Я хлопнул его по крупу. — Идём. Пора в город. Сначала Алену вернем в село, а потом на богатырские игры заявимся.

Вот с этой минуты Буян и психанул. Хотел даже соскочить с должности моего помощника, но деревенских с их интузиазмом уже было не остановить.

Поэтому теперь мы топали по дороге, собираясь догнать Алену с Никифором, пока те не добрались в столицу.