— Кто⁈ Я⁈ — У меня аж в глазах потемнело. Этого только не хватало. Какое, на хрен, в ответе? Мне бы свалить домой отсюда. Да побыстрее.

— Эй! Марыся! — Гаркнул вдруг конь. — Иди, с папой обнимись. Папа тут счастью своему не верит.

Замерли сразу все. И Водяной, пытавшийся увернуться от очередного удара, и бывшая русалка, и даже ее сестры, которые, снова вынырнули из реки и теперь поплавками качались на воде.

— Едрить твою печенку…– Выдал, наконец, речной царь.

— Точно сказано, — С умным видом продолжал Буян. — Так что ты нам, твое речное величество, вроде как и не нужен. Варианта два. Либо мы дитя свое забираем и уходим восвояси, но взамен ты нам злато, жемчуга, ну и… Можно еще одно желание. Проявим милосердие. Не три. Пущай одно будет. Либо… Разбирайся сам теперь с девчонкой. Алеша и без твоей помощи отныне с русской земелькой связан.

Я с уважением покосился на коня. Нет, шок ещё не пошел от столь неожиданной новости. Но хитрость Буяна впечатляла. Ничего не могу сказать.

— Хорошо! Хорошо! Согласен! — Без раздумий заорал Водяной и рванул к нам с Буяном.

Как из фальшивого героя превратиться в настоящего

— Ну, вот тебе, бабушка, и пироги с мясом! Вот тебе и цирка с кловунами! Во тебе и…– Староста замолчал, не договорив. Видимо, его словарный запас оказался не достаточно богат для сложившейся ситуации.

Он широко развёл руками, наверное, пытаясь таким образом показать, как много пирогов мог бы взять. Просто к остальным эпитетам данный жест никак не привяжешь.

Хотя, если честно, вообще не понял, при чем тут пироги и при чем тут какая-то бабушка. Насчет цирка, ладно, могу согласиться. Это прямо в точку. Именно цирковым артистом на арене я себя сейчас ощущал.

Напротив Петра Петровича во дворе его дома, который по совместительству являлся сельской управой, стояли я, Буян, Жар-Птица и Марыся. Это — понятно и логично. Но помимо нашей компании, имелась еще огромная толпа зрителей, которые гроздьями висели на заборе или толкались у ворот. Самые любопытные выстроились вокруг нас, наблюдая за происходящим с детским восторгом на лицах.

— Если так дальше пойдет, можем гастроли про вашему Тридевятому царству давать. Посмотри, сколько у людей счастья. Они такого представления никогда не видели, похоже. — Тихо сказал я коню.

— Ну, оно такое же наше, как и ваше. Ты теперича, Алеша, полноценный гражданин земли русской. — Заржал конь.

— Помолчали бы оба. — Раздраженно буркнула Марыся. — На меня вон, вообще, как на чудо-юдо пялятся. Я утопилась, чтоб всей этой деревенской жизни не знать, с тоски, а теперь — здравствуйте, люди дорогие…

Вообще, надо признать, появление русалки произвело особо сильное впечатление. На ее фоне даже конь с Жар-птицей потерялись.

— Ой, бабоньки…Это же Рыська, мельника дочка. Помните? Что лет двадцать назад утопла…Я ее дитем знала…Точно она! Ох, погляди, какое чудо делается…

— Так погодь…Не утопла, а руки на себя наложила. Сама к речке пошла да в нее кинулася. От несчастной любви. Помнишь, купец заезжий у нас неделю жил…Так он Рыське с три короба наобещал. Мол, увезу в город, женюсь, будешь городскою цацей по столичным улицам гулять… А потом взял да и уехал. Один.

— Да как Рыська⁈ Ей годов-то поболее было, когда она этого…ну…того…А теперича гляди, девчонкой совсем вернулася…Ить похожа, точно…Мы с ней одногодки были…Неужто и правда она… Ой, похожа как…

Громкие разговоры деревенских жителей, которые вообще не стеснялись обсуждать русалку вслух, летели нам в спину, пока вся наша дружная компания топала по селу…Ой, ладно…насчет дружной я загнул. Сильно загнул. На фоне Марыси с Птичкой я и Буян смотрелись просто закадычными друзьями.

Русалка и черноглазая красавица, была б их воля, давно в волосы друг другу вцепились бы.

Марыся никак не могла успокоиться со своей ревностью и всячески Жар-Птицу драконила. Волосы у нее слишком кудрявые, глаза слишком черные, кожа слишком смуглая, будто немытая. А еще, вон, в родинке волос растет. Ну, и все в таком плане.

Насчёт родинки, конечно, русалка приврала. Женская зависть — страшная штука. Я после бабы Яги точно знаю, как это выглядит. А Птичка наоборот, чисто по внешним показателям, была удивительно хороша. Красавица, ни дать, ни взять.

Не знаю, как они не передрались между собой, пока мы дошли, наконец, к старосте. Просто для этого имелись все шансы.

Хотя, нет. Знаю. Потому что я и Буян, как два громоотвода, постоянно отвлекали внимание на себя. Правда, мне тоже перепадало знатно. От русалки, конечно. Не смогла она простить своего чудесного преображения. И думаю, вряд ли прости.

— Дурак…Кретин…– Бормотала Марыся каждый раз, стоило ей посмотреть в мою сторону.

— Ты как с отцом разговариваешь? — Не выдержал я после очередного нецензурного эпитета.

— Ты во всем виноват! Жила себе спокойно. Никого не трогала…

— Ну, так уж и жила…– Заржал конь. — Условно говоря, ты как бы, наоборот. Нежить. Дохлая баба, которая мужиков в реку заманивала.

Чудом я успел поймать Марысю, которая в прыжке хотела пнуть Буяна.

— Прекратите. За нами уже все село следом идёт. — Шикнул на обоих.

Потому как, на самом деле, наша перебранка медленно, но верно превращалась в развлечение для местных. Толпа людей, выстроившихся следом, становилась все больше. К дому старосты мы подошли, собрав почти всех деревенских жителей.

Тем более, на момент моего возвращения в село, наступил день. С Водяным до утра торговались за откуп, который Буян настойчиво требовал в довесок к бывшей русалке.

— Мы твою девку оглашенную забираем. Посмотри! Посмотри на нее! — Конь то и дело поднимал ногу, тыча в сторону русалки, уже теперь бывшей, которая продолжала костерить по маме и по папе меня, Водяного, Птичку и всю свою жизнь в целом. Особенно тот момент, когда она решила утащить незнакомца в реку. Незнакомец, это — я.

— Черт меня дернул… Точно. Попутал нечистый… И ведь не хотела на берег выходить. Думала, выходной себе устроить… — Бормотала Марыся.

Русалка, пока мы торговались, сидела на берегу реки, жалуясь своим сестрам на несправедливость судьбы. Особенно досталось Водяному, который решил сплавить внезапно очеловечевшуюся русалку нам.

— Вот они, мужики… Что живые, что не очень.