С другой стороны дома вновь раздался грохот. Во дворе он звучал громче.

— Тебе стоит починить эту молотилку, — поморщилась Роузи. Во рту у нее пересохло настолько, что слова были едва слышны.

— Ясное дело. Скоро займусь, — Гейб поспешил захлопнуть дверь, и Роузи услышала, как тот запирает замки на все обороты.

Чувствуя взгляд в спину, она не оглядывалась. Сев в машину, Роузи тут же вытащила телефон и набрала номер Джо.

50

Лора. Настоящее время. Суббота, 4.30 дня.

Бренстон, Коннектикут

По полу у меня над головой барабанят громкие шаги. Я отпускаю тяжелые створки и мчусь обратно к подножию лестницы с битой наперевес. Слышится скрежет отодвигаемого засова. Поворачивается дверная ручка. Уже нет времени забираться по шатким ступенькам и возвращаться в укрытие за дверью.

Расположив свое оружие у ног на старом плинтусе и вцепившись в лестничные перила, я смотрю на дверь, вижу, как она открывается, и ожидаю дальнейшего развития событий.

51

Роузи. Настоящее время. Суббота, 4.30 дня.

Бренстон, Коннектикут

— Джо, наконец-то! — исступленно выкрикнула Роузи, сидящая в собственном минивэне и наблюдающая за домом друга.

— Где тебя носит? — осведомился супруг.

— Я у дома Гейба. Думаю, он прячет здесь Лору. Мне попалась на глаза моя сумочка, та самая, которую я ей давала…

Джо заорал в трубку:

— Уматывай оттуда! Сейчас же!

Мысли, взрываясь, догоняя друг друга, заметались в ее голове взад-вперед.

Джо неистовствовал, выкладывая свои подозрения, подтверждение которым нашел в офисных документах.

— Имя того типа, Эдварда Риттла, я запомнил благодаря иску о разводе — он встречался с женой нашего клиента. Над этим делом работал Гейб. Он нашел подонка тем же способом, как и вчера… Знал, что тот сидит на сайте… что он лжец и обманщик… и куда водит женщин на свидания… Роузи, все это было подстроено заранее…

— Знаю! — супруга тоже сорвалась на крик. — Но почему, Джо? Зачем он это сделал?

Судя по стуку подошв по тротуару, Джо бежал.

— Дело в ней. Ему нужна Лора.

— С какой стати? Почему именно теперь… — Покрасневшие глаза Роузи ни на секунду не отрывались от дома. Там не было никаких движений. Ни света. Ни звука.

— Это сейчас не важно. Просто убирайся подальше! Я вызываю полицию.

Роузи замолчала, погрузившись в размышления.

— Джо, как же записки с угрозами? И что случилось с ее парнем из Нью-Йорка? Боже, я так и не рассказала тебе, что выяснила. Он мертв, Джо. Убит при ограблении. Лора даже не знала об этом. Ты думаешь…

Джо так опешил, что остановился.

— Роузи, — сурово проговорил он. — Вали оттуда сию минуту!

— Хорошо… звони в полицию. Я уже уезжаю. Честное слово.

Джо дал отбой, и Роузи положила телефон на пассажирское сиденье. Она уже взялась рукой за ключ и собралась включить зажигание, но замерла.

Доносившийся металлический грохот напоминал удары лома по шпалам. Его не могла издавать разболтавшаяся дверца, стучавшая на ветру.

Она знала, что это было.

Это Лора подавала сигналы бедствия.

52

Лора. Настоящее время. Суббота, 4.30 дня.

Бренстон, Коннектикут

— Гейб! — окликаю я шепотом, когда тот переступает порог. — Я слышала стук и пыталась выбраться! Что происходит?

Испуганный Гейб быстро спускается, шаркая ногами по ступенькам.

Тюремщик обнимает меня за плечи и увлекает вдаль от лестницы, за линию обзора любого постороннего, кому вздумается открыть дверь в подвал.

— Так, пустяки. Просто неожиданный гость. Но ты все сделала верно, как я велел. Хорошая девочка, — хвалит он. — Молодчина.

Я не упоминаю о воротцах, заблокированных снаружи цепью, а Гейб не интересуется причиной моих недомолвок.

— Они ушли? — подыгрываю я.

Гейб смотрит на окошко, выходящее на подъездную аллею, и вытягивает шею, вглядываясь в запыленное стекло.

— Не могу сказать точно, — сообщает он.

Я незаметно отодвигаю сундучок из-под окна, но за ним обнаруживается полупустая сумка со спортивным инвентарем, которую я оставила открытой. Дерьмо!

Вновь отвлекаю внимание предателя на себя в надежде, что тот ничего не заметит.

— Гейб!

Он пожирает меня взглядом.

— Что нам теперь делать? Пора готовиться к отъезду?

Тот качает головой.

— Нет. Появились трудности, но все наладится.

— Какие трудности? Копы разнюхали, где я прячусь? И едут сюда?

Гейб притягивает меня к себе и крепко обнимает. От прикосновений и запаха пота мучителя вся моя кожа покрывается мурашками, но я вцепляюсь ему в плечи и отвечаю на объятия, будто боюсь хоть на миг отпустить его.

— Я извелась от страха, — заверяю я как можно убедительнее, чтобы тюремщик мне поверил. Он хочет быть моим защитником, значит, я предоставлю ему такую возможность.

Однако Гейб рывком отстраняется от меня. Его взгляд обращается к окну и открытой спортивной сумке.

Он широкими шагами приближается к ней и заглядывает внутрь.

— Чем же ты занималась в мое отсутствие?

Когда умник оборачивается, я, крепко сжимая биту в руках, уже стою у подножия лестницы, занеся ногу на первую ступеньку.

Ошеломленный моим вероломством, тюремщик на мгновение цепенеет, а я уже мчусь к свободе. Как в замедленном сне перемещаюсь на вторую ступеньку, затем на третью.

Он несется к лестнице. Я перескакиваю через ступеньки, преодолевая две за раз.

Добравшись до верха, я хватаюсь за ручку, на сей раз повернувшуюся до конца. Дверь открывается внутрь, и мне, чтобы не свалиться, приходится отступить с тесной площадки. Тем временем рука хватает меня за лодыжку и с силой тянет, повергая на колени и заставляя скатываться вниз — к подножию лестницы, к ногам своего мучителя.

— Почему ты предала меня? — заорал безумец, сжимая вторую мою щиколотку. Он волочит меня по ступенькам как тряпичную куклу. Бита валится из рук и падает через перила на пол.

Гейб забирается на меня сверху, руками сжимая мои запястья, ногами — бедра, придавливая их к утрамбованной земле.

— Я делал все ради тебя. Неужели ты не понимаешь? Я спас тебя от собственного брата, а потом — от Митча Адлера. Ты же узнала меня, едва заметила — я специально тебе показался. Я видел, как задралась твоя рубашка, а он тебя лапал. Ты ни за что не должна была позволять ему так с собой обращаться. Мне это ясно. Однако ты вечно искала неприятностей на свою задницу, не так ли?

Я чувствую его горячее дыхание на своей коже. У него глаза настоящего безумца: словно в нем прорвало плотину, и все, что он держал в себе, теперь бурным потоком выливается наружу.

— Я