— IiZ’DINOK’DU’SIL… Dii’SIl’ZahMahRiiK… ZahMahRiiK’VahZEN’IN… (Ледяная смерть пожирает души… Хранимая душа станет жертвой… Жертва станет истинным хозяином…) — Легкий стук в висках, который появился у баньши после того, как Грегор начал творить свое жуткое таинство, с каждой секундой все нарастал. Чем больше энергетических нитей колдун вплетал в магический узор, тем отчетливее мертвая эльфийка начинала чувствовать боль идущую откуда-то изнутри и нестерпимое желание всадить стрелу в спину творящего заклинания чародея.

Ветрокрылая и раньше страстно желала убить Мадаава, но ментальные оковы Короля Мертвых удерживали её крепче любого металла. А сейчас… Связь с Нер’Зулом стала стремительно слабеть и мертвая эльфийка понемногу начала возвращать себе контроль над собственным телом.

— DINOK’KOS’ZINDRO. (Смерть станет триумфом.) — Нанеся последний штрих в колдовской узор, Грегор осторожно взял в руку Ледяную Скорбь и «окунув» оружие в свое заклинание, вгляделся в руны на его лезвии. Покрывающие клинок символы тускло светились, а сам меч как будто бы чего-то ждал…

В следующий миг бесстрастный некромант с каменным лицом перехватил его голой ладонью чуть ниже гарды и игнорируя хлынувшую из порезов кровь, направил кончик лезвия прямо в свое сердце.

" — Он что, убить себя решил? Вот уж был бы королевский подарок…«

Пока удивленная таким поворотом Сильвана пыталась понять, что здесь вообще происходит, Мадаав схватился свободной рукой за рукоять и Ледяная Скорбь пронзила его насквозь, а острый слух мертвой эльфийки уловил странный звук, прежде чем кончик рунического клинка вышел из спины некроманта. Как будто бы на месте сердца у Грегора был самый настоящий камень и рунический меч его расколол.

В следующий миг сознание баньши затопила боль, которую она не чувствовала с момента своей смерти, а залу захлестнул вихрь магической энергии и бывшего генерала Кель-Таласа отшвырнуло ко входу в помещение. Ударившись спиной об покрытую рунами стену, Ветрокрылая рухнула на пол и на какое-то время… Потеряла сознание. Во всяком случае именно так разум мертвой Сильваны интерпретировал резкий разрыв магических каналов и заполонивший все мрак.

Когда баньши пришла в себя, то в подземной зале царил полный разгром.

Начерченные на стенах ярко-синие руны были повреждены волной силы и либо исчезли, либо едва светились. Несколько колонн, что стояли вокруг чародея и были покрыты чародейским узором, превратило в каменную щебенку. Алтарь, на котором ранее лежал рунический клинок, раскололо на несколько крупных осколков, а пол и стены помещения покрывал слой изморози толщиной с палец.

Слегка покачиваясь, Грегор на том же самом месте, где его пронзила Ледяная Скорбь. Глаза бесстрастного чародея были закрыты, а сам он как будто бы впал в какой-то глубокий транс.

Чувствуя, что из-за странного обряда к ней вернулась свобода воли и видя, что сейчас флегматичный чародей наиболее уязвим, Ветрокрылая поняла, что лучшей возможности для убийства Грегора у неё не будет и потянулась рукой к висевшему за спиной колчану, в котором находился козырь, который баньши подготавливала как раз на такой случай.

Зачарованная стрела, которую достала мертвая эльфийка, выглядела практически точно также, как и остальные стрелы в колчане, но несмотря на непрезентабельный внешний вид, на деле она являлась крайне опасным оружием на создание которого пришлось потратить большую часть имеющихся у баньши времени и ресурсов.

Наконечник её был выполнен из тория — тяжелого светло-зеленого металла, найти который даже в спокойное время было не так-то просто и правильно обработать который могли лишь самые умелые кузнецы Азерота. Вскоре после битвы за Первые Врата Сильвана уже пыталась убить некроманта похожим образом и тогда на него это не оказало особого эффекта, но бывшая предводительница следопытов сделала выводы из прошлых попыток убить Мадаава и пошла иным путем.

Наконечник данной стрелы имел несколько выемок, в каждой из которых находился крайне токсичный яд, что был сделан из крови Охотников Скверны и воздействовал не на тело, а на энергетическую сферу. Попадая в кровь жертвы, он внедрялся в магические каналы через материальную составляющую и наглухо резал ей контроль, из-за чего даже архимаг становился не опаснее молодого аколита. А заключительным аккордом было «древко» из истинного серебра, на которое некроманты Плети наложили сильнейшее проклятие гниения, что должно было за секунды разъесть плоть и кости Мадаава, когда тот лишится возможности колдовать.

Во всяком случае, по словам приспешников Нер’Зула, такая стрела могла даже Архимонда отправить обратно в Круговерть Пустоты. В теории. Если бы Осквернитель снял с себя множество защитных заклинаний и неделю-другую подождал, пока распространившееся по его огромному телу проклятие сделает свое дело, никак ему при этом не препятствуя.

А на практике эту стрелу могла остановить даже простейший магический оберег, которую был способен наложить на себя даже самый неумелый маг — из-за токсинов и зачарованного древка на ней просто не осталось места, чтобы наложить чары для пробития защитных заклинаний.

Но сейчас последнее качество не играло никакой роли.

Готовясь к обряду, Грегор снял с себя всю броню, чтобы не было никаких помех, как физического, так и магического характера. И сейчас он был уязвим как никогда, а Сильвана, напротив, освободилась от контроля со стороны Короля Мертвых и теперь остановить её было просто некому — несколько скелетов, которые занимались обслуживанием лаборатории флегматичного мага смерти находились на верхних ярусах, да и не смогли бы мертвые рабочие оказать Ветрокрылой достойного сопротивления.

Наложив Черную Стрелу на свой верный лук, мертвая эльфийка прицелилась точно в затылок Мадааву и тихо прошипела.

— Это тебе за Верису и её детей!

Но к огромному горю Ветрокрылой… Спустить тетиву она оказалась не в силах.

Пальцы баньши как будто бы сжало неведомой силой, а само тело бывшей предводительницы следопытов полностью парализовало и она почувствовала хорошо знакомое присутствие чужой воли, без дозволения которой она не могла сделать абсолютно ничего. Вот только на этот раз контролировал Сильвану вовсе не Король Мертвых.

Вытащив Ледяную Скорбь из груди, рослый чародей громко вдохнул и выдохнул облако морозного пара. Оглядев разгромленную залу, седовласый маг смерти перевел взгляд на целившуюся в него мертвую эльфийку, позволяя баньши увидеть источающие льдистую дымку ярко-синие провалы, что появились у Грегора на месте глаз.

Окутанная морозной аурой фигура огромного чародея буквально источала силу и мощь и в первую секунду бывшая предводительница следопытов даже не поняла, почему она чувствует пробирающий до самых костей холод, но внезапно к Ветрокрылой пришло понимание, что это чувство шло не снаружи, а изнутри, из самых глубин. Из того, что было когда-то её душой. Из того, что у Сильваны отнял удар Ледяной Скорби.