Шрифт:
Закладка:
Так в течение двух недель госпожа фон Рейнеке сделалась завсегдатаем ресторана-кондитерской «Демель». Ей начали улыбаться официантки, и причина того была проста — щедрые чаевые. Миловидные девушки всегда находили способ устроить знатную иностранку на ее любимом месте: у окна, выходящего на улицу Кольмаркт. Аржановой в «Демель» действительно нравилось многое. Во-первых, удобное его расположение — тридцать минут хода до посольства, а дворами — около сорока минут. Во-вторых, то обстоятельство, что в ресторане-кондитерской выписывали аж четыре газеты и давали их читать посетителям бесплатно. В-третьих, отлично сваренный кофе и слоеные булочки, тающие во рту.
Положим, в российском представительстве тоже получали газеты. Но относили их прямиком в кабинет князя Голицына. Вероятно, там с ними знакомились первый и второй секретари посольства. Однако чтение газет обворожительной супругой надворного советника как-то не совпадало с обиходом сего заграничного учреждения и вызвало бы у персонала недоуменные вопросы.
А зачем они секретной канцелярии Ее Величества?
Венский кабинет министров субсидировал два издания: «Gazette des Pays-Bas» и «Wiener Zeitung». Первое выходило в Брюсселе на французском языке, второе — в Вене на немецком. Содержание их разнообразием не отличалось. Правительственные распоряжения, императорские указы, сообщения о событиях придворной жизни (приемы, балы, церковные праздники), новые назначения чиновников, передвижения войск, их боевые столкновения (лишь удачные, поскольку шла война с турками), извещения о казенных торгах, биржевые сведения.
Для привлечения читателей обе газеты публиковали заметки про пожары, наводнения, землетрясения и самоубийства, а также всякую чушь, как правило, выдуманную репортерами, вроде рассказов о столетнем старике, полностью сохранившем зубы, о женщине, каждый год рожающей тройню, о теленке с двумя головами.
Третья газета, которую Анастасия просматривала, сидя у окна в «Демель», называлась «Courrier du Bas-Pyin». Ее редакция получала субсидию от правительства Пруссии. В «Курьере» работали серьезно и основательно, помещая на своих страницах корреспонденции из многих стран мира, но больше всего — из соседнего с Австрией королевства. Совершенно открыто газета защищала интересы и внешнюю политику Пруссии, резко критиковала венский кабинет.
От таковой свободы слова, существующей в якобы полицейском государстве Иосифа Второго, у курской дворянки шла кругом голова. Некоторые статьи в «Курьере» она, безмерно удивляясь, перечитывала два-три раза. В длинных, тяжеловесных немецких синтаксических построениях сквозила ненависть и злоба. Их писали опытные провокаторы. Образ здешнего политического ландшафта проступал для Аржановой все явственнее и четче. Оказывается, Австрия и Пруссия — исконные враги и ждать войны между ними недолго. И это при том, что в обеих странах говорят на одном языке, у них общая религия, общая культура, традиции, обычаи, нравы.
Маленькое и бедное королевство возвысилось при правителе Фридрихе Втором. Он сумел провести коренные реформы в вооруженных силах и создать мощную армию. Пруссаки стали бить австрийцев на полях сражений.
Нынче мало кто помнил силезские войны, гремевшие в сороковых годах XVIII столетия. Но тогда прусский король отнял у династии Габсбургов плодородную и богатую их провинцию, Силезию. Зато участники другой — Семилетней — войны, завершившейся в 1763 году, жили и здравствовали. Их рассказы о баталиях при селениях Логовиц, Лейтен, Торгау, возле чешского города Прага звучали грустно. Крепко им там намяли бока солдаты Фридриха Второго. Просвещенная Европа немедленно признала короля великим полководцем, его военную систему — гениальной и достойной подражания.
Не повезло королю только с русскими. Их армия появилась на театре военных действий в 1757 году. Войдя в азарт, венценосец решил сам командовать войсками в битве при Цорндорфе. Он чудом остался в живых, когда его прежде непобедимые полки, не выдержав штыкового удара, побежали. Потом русские вошли в Берлин. Они стребовали с городских обывателей двухмиллионную контрибуцию, разорили оружейные и пороховые заводы, сожгли армейские склады и не спеша удалились с обозами, нагруженными всевозможным добром.
«Неугомонный Фриц» перешел в мир иной в 1786 году. Созданное им милитаристское государство, сильное и процветающее, стало играть важную роль в европейской политической системе. Трон в Пруссии унаследовал его племянник, Фридрих-Вильгельм Второй из той же династии Гогенцоллернов. Талантами старшего родственника он не обладал, но амбиции имел огромные. Он двинул к южной своей границе, в Силезию, два отборных армейских корпуса и стал угрожать австрийцам новой войной…
— Вот проклятые боши! — говорил в сердцах Уве Оксенкнехт, молодой полицейский шпик, приставленный к Аржановой. — Они не успокоятся, пока им как следует не надерут задницу!
— Кто надерет? — притворно удивилась курская дворянка.
— Русские, конечно.
— Наши сейчас воюют с турками и шведами. Им тяжело.
— Но мы союзники, не так ли?
— Союзники, — согласилась Флора.
Разговор происходил уже не на улице, а в кофейне «У синей бутылки», заведении старомодном и добропорядочном, куда женщин одних, без спутников не пускали. Три серебряных талера, которые Анастасия вручала австрийцу при каждой их новой встрече, сделали свое дело. Уве проникся доверием к жене дипломата, судя по всему, женщине очень простой, доброй и отзывчивой.
Теперь он привел ее в кофейню, чтобы пожаловаться на трудную жизнь. У российской дипломатической миссии он дежурил раз в неделю, у миссии королевства Пруссия — три раза. Но там денег ему никто не давал. Более того, позавчера, когда он пошел за секретарем посольства Бекером, двое каких-то бродяг пристали к нему у церкви Августинцев, назойливо выпрашивая милостыню. В результате Бекера он упустил и снова увидел лишь через два с половиной часа у дверей посольства. Подобные номера пруссаки проделывают нередко и с другими коллегами Оксенкнехта, а наказывают за них штрафами таких неопытных служак, как Уве. Разве это справедливо?
Потом Анастасия выслушала сумбурное повествование о недолгой учебе молодого полицейского в Венском университете, откуда его выгнали за нехождение на лекции, о его родном дяде, работающем делопроизводителем в полицейском управлении, о семье, рано потерявшей кормильца. Откровенность Уве отчасти объяснялась стограммовым стаканчиком рома, который в кофейне подавали постоянным посетителям. Курская дворянка оплатила весь заказ, дала Оксенкнехту пять талеров вместо обычных трех и попросила впредь сообщать ей о событиях у посольства Пруссии и прогулках его дипломатов.
По дороге домой она думала, правду ли сказал ей австриец. Однако, как бы то ни было, Уве — ее первое знакомство в Вене вне стен российского представительства. Оно несет признаки классической вербовки. Аржанова завербовала полицейского шпика, причем по его собственному желанию. Жаль только, что служит он не в Министерстве иностранных дел у князя Кауница, а у графа Пергена. Хотя за спиной у Оксенкнехта — дядя-делопроизводитель, и вдруг это когда-нибудь пригодится…
Прибытие курьеров с депешами из России всегда было волнующим событием в однообразной и скучной жизни посольства. Появлялись они раз в месяц, между 15-м и 20-м числами и привозили вместе с официальными бумагами частные письма для
