приносить никакие подарки»; третьим листком была карточка, с одной стороны которой была визитная карточка босса Дуна, а с другой стороны нарисована схема проезда к месту проведения свадьбы — гостинице «Хоффман».

Увидев второй лист из приглашения, Цин Ни выдохнула с облегчением. Сейчас приглашения на свадьбу выглядят, как чеки для оплаты, но у босса Дуна было состояние в в несколько миллиардов, он был крупным специалистом в пищевой промышленности, если ему дарить подарок, то какой? Цин Ни не была бедной, но это если сравнивать с обычными людьми. Отношения с боссом у них были близкими, но они никак не находились в одной «весовой категории», она, правда, не знала что ему подарить.

За эти два года, Цин Ни повидала многое, испытала человеческую изменчивость.

Роскошь Шанхая превышала роскошь города А раз в десять, но человеческие чувства тут были очень блеклыми. Она побывала во всех развитых странах Азии, только в Корее и Японии она чувствовала себя, как на чужбине. В остальных странах везде были этнические китайцы, которые держали под контролем торговый капитал и огромную долю экономических ресурсов. Через их действия, заложенные на генном уровне, можно увидеть китайскую культуру ведения торговли, только стремиться к наживе и бесконечной власти. Это новая форма мещанской культуры.

Она вспомнила, что когда только приехала в Шанхай, чтобы привыкнуть к обстановке, она взяла себе однодневный тур по городу. Она посетила телебашню «Восточная жемчужина», «Парк Сучжоу», а ещё город на воде, расположенный в уезде Куньшань. Гидом была пожилая женщина, в автобусе она безостановочно рассказывала про Шанхай. Она сказала, что шанхайские девушки признают только деньги, они не обращают внимания на другие вещи. Когда они ищут себе партнёра, их не интересует ни внешность, ни сам человек, их интересует лишь то, сколько денег у него на счету. Какой-то мужчина с севера остался недоволен гидом.

Сначала он спросил: «Вы из Шанхая, не правда ли?» Гид ответила: «С того времени, как Шанхай стал открытым для иностранцев, несколько поколений моей семьи являлись коренными жителями Шанхая». Мужчина сказал: «Ну тогда вы выразили мнение только части людей, шанхайцы не обязательно именно такие, как вы сказали, они не такие алчные». Его слова вызвали аплодисменты.

Спустя несколько лет Цин Ни пришла к выводу, что Гонконг, Сингапур и Тайвань — это шанхайское завтра.

Босс Дун тоже был родом с севера. Он женился второй раз. Он жил в Шанхае уже десять лет, но так и не потерял нрав северянина. Ради этого торжества он арендовал самолёт, привёз больше ста родственников с севера и доставил их всех до гостиницы «Хоффман». Он планировал праздновать три дня, и, конечно, съездить в разные места.

Цин Ни вела его бухгалтерию. Свадьба обошлась в два миллиона юаней. Цин Ни подумала, что босс Дун не самый богатый человек в Шанхае, но никто из шанхайцев не умел так тратить деньги и жить на широкую ногу.

Гостиница стояла на нанкинской улице, это был внушительный пятизвёздочный отель. Этот сорокапятиэтажный небоскрёб круглый год светился огнями. Цин Ни припарковалась на подземной автостоянке и пошла в фойе.

Около стойки администратора стояла табличка, на которой было написано, что свадьба будет проходить на четвёртом этаже в зале Кэрри в шесть часов. Цин Ни посмотрела на часы, сейчас было без десяти пять. Она на лифте доехала до четвёртого этажа, там её встретила девушка-сопровождающая, она была иностранка. Цин Ни первый раз увидела, как иностранка обслуживала китайцев, ей стало неловко в душе.

В зале Кэрри бегали сопровождающие, они были заняты подготовкой. За пределами банкетного зала был ещё один зал, но маленький, в нём негде было сесть. На полу лежала красная ковровая дорожка, в центре музыкальный квартет играл западное произведение, в основном состоявшее из фортепьяно и скрипки. По углам стояли официанты с подносами, иногда гости подходили к ним за стаканом свежевыжатого сока.

Цин Ни понимала, что ещё рано, но она не хотела общаться с другими гостями, поэтому попросила девушку провести её на первый этаж. Недалеко от гостиницы находилось тридцатиэтажное здание, первые десять этажей были заняты брендовыми магазинами. Это здание было прозрачным, два освещённых лифта катались вверх вниз. Цин Ни бродила без цели по магазинам, потом поднялась на восьмой этаж, обычно ей нравилось любоваться одеждой, а сейчас ей было всё равно.

Она заказала билет в город А на завтра.

У неё было много шансов съездить туда в последние два года, но по всевозможным причинам не могла снова побывать в знакомых местах. Цин Ни не позволяла себе попадаться в ловушку тоски по родине, говорила себе, что она путешественник, но если хорошенько подумать, то в городе А она жила всего лишь два года.

Зачем надо было возвращаться?

Цин Ни сама не знала, но в подсознании всё время звучал голос, который звал её туда.

Цин Ни звонила домой, чаще чем в город А. Она много раз ездила в Сиань, потом возвращалась в маленькую деревню на берегу Хуанхэ. Глядя на мутную воду и сухие деревья на берегу, она не находила ни одной грустной мысли о разлуке у себя в душе. Как бы она ни работала, родители не хотели переезжать в Шанхай. Кажется, она только деньгами могла выразить свою любовь к родителям.

Цин Ни увидела на часах в магазине, что уже было без десяти шесть, она быстро зашла в лифт и спустилась на первый этаж. Хорошо, что гостиница была недалеко, и десяти минут вполне хватило, чтобы добраться до места. Доехав до зала Кэрри, она обнаружила, что у каждого гостя было своё место. Её место было за столом номер тринадцать. Тринадцать? Несчастливое число.

За столом сидело десять человек, но Цин Ни никого из них не знала. Она протянула руку и написала: Ван Цин Ни, а потом налила себе сок. Она не боялась потолстеть, поэтому сразу выпила сок, к тому же она слышала, что он помогает сохранить молодость. Рядом сидела девушка в красном платье, она сказала, что компания, которая организовала эту свадьбу, учреждена японцем. Цин Ни думала про себя, на что может влиять нация организатора? Максимум на то, что его китайский язык не очень.

Примерно в шесть двадцать началась свадьба, ведущий на смешанном диалекте начал свою речь. Жених, полностью одетый в белое, вёл за собой невесту в белом платье, под марш Мендельсона пара зашла в зал.

Зал взорвался аплодисментами. Парочка поднялась на специальную сцену, на которой стоял стол и два стула. Жених и невеста повернулись