Элен неприязненно поглядела на него:

— Какая вам разница? Мои возражения что-то изменят?

Судья задумчиво потеребил пуговицу на камзоле.

— Я дал Галкуту четкие инструкции и полностью уверен что он всё исполнит как надо. Но в отношении тебя, Элен, я не уверен ни в чем. И мне приходится только полагаться на твое благоразумие. Возможно ты попытаешься бежать и Галкуту придется как-то ограничить тебя. Это в свою очередь приведет тебя в ярость и у герцога, поддавшись эмоциям, ты совершишь что-нибудь неразумное. Вот чего я опасаюсь.

— Напрасно опасаетесь. Я вовсе не собираюсь пускаться в бега, в этом, по вашим словам, самом страшном городе мира. И никаких хлопот я Галкуту не доставлю.

— Отрадно слышать. И кроме того, Элен, я хочу еще раз тебе сказать, что хотя ты и уверена в том, что я совершаю сейчас над тобой насилие, причиняю тебе зло и страдание, но весьма вероятно что когда-нибудь в будущем ты посмотришь на это иначе.

Элен поглядела на собеседника с презрением:

— Вы опять о том, что герцог, оценив мои способности, будет относиться ко мне как к принцессе?

— Это само собой разумеется. Ты можешь быть абсолютно уверена, что у герцога тебе не причинят ни малейшего вреда. И дело не только в твоих способностях. Да, верховный претор очень властный и жесткий, абсолютно равнодушный к судьбам других, если только он в них не заинтересован по какой-то причине. Но при всём при этом Томас Халид остается вполне нормальным и адекватным человеком, не имеющем никаких извращенных или садистских склонностей. Он ни в коем случае не станет причинять вред ребенку из-за какой-то ненормальной прихоти.

— Если только того не потребуют интересы государства или его собственные, да? Не вы ли когда-то утверждали, что если я откажусь говорить где ложь, где правда, то чтобы заставить меня при мне будут пытать котят или детей, а?

Судья смутился.

— Это было сказано сгоряча. Конечно же такого не будет.

— Вы лжете, — насмешливо сказала девочка.

— Нет, — горячо возразил судья.

— Вы лжете, говоря "конечно же", потому что вы и сами не знаете что будет. Вы ни капли не уверены что герцог не начнет пытать котят или даже детей чтобы заставить меня делать то что ему нужно.

Судья не знал что возразить, ибо понимал что лгать он не может. Элен глядела на него с насмешкой.

— Но ведь это уже будет не ваша проблема, не так ли?

— Элен, я хотел сказать, что герцог не только будет относиться к тебе как к принцессе. Он может сделать тебя такой что любая принцесса Шатгаллы будет завидовать тебе. Ты пока еще всего лишь маленькая девочка и многого не понимаешь, но в тебе заложен огромный потенциал. И под чуткой опекой герцога ты сможешь достигнуть невероятных вершин. Ведь однажды ты вырастишь, станешь молодой женщиной, герцог уже не сможет обходиться без тебя. Он введет тебя в высший свет. Тебе будут известны все тайны Агрона, вся его политика и экономика будут для тебя открытой книгой. Из подопечной герцога ты превратишься в его союзника, а в конце концов и наследника. С твоим умом и красотой ты станешь самым могущественным человеком в этом королевстве. И может быть тогда ты вспомнишь как всё это началось.

Элен отрицательно и словно удивленно покачала головой.

— Вы как будто ничего не понимаете, господин инрэ. Вы проецируете на меня свои желания. Думаете все в этом мире хотят властвовать над другими, оказаться на месте верховного претора или короля? Да разве вы никогда не были счастливы, просто просыпаясь у себя дома и садясь завтракать со своими родными и любимыми людьми?

Судья отстраненно поглядел на девочку. Она снова, в который уж раз, поражала и пугала его изложением своих мыслей. Разве это нормально для шестилетней малышки? Он неожиданно улыбнулся:

— Знаешь, Элен. Как бы оно всё там не сложилось, я очень рад что встретил тебя.

Это прозвучало так искреннее, что девочка слегка смутилась.

— Не могу того же сказать про себя, — пробормотала она.

— Это понятно, — отмахнулся судья. — По улице тебе придется идти, надев на голову капюшон плаща. К сожалению я вынужден настаивать на этом. Я попросил Галкута проследить за этим. Но очень надеюсь, что ты не будешь возражать.

Элен молча накинула на голову капюшон. Ей почему-то стало очень стеснительно в присутствии судьи и хотелось поскорее расстаться с ним.

— Спасибо, — сказал он.

Элен ничего не ответила.

110

Кит пребывал в некоторой растерянности. Насколько это было вообще возможно для его квантоволнового мозга, модулирующего самоиндукционное поле квазисознания. Кит, как и всякое электронное устройство с заявленным уровнем сознания пятого уровня, то есть практически неотличимо имитирующем сознание живого человека и предназначенное в первую очередь для абсолютно естественного взаимодействия с этим самым человеком, хранил в себе огромный объем данных по человеческой психологии, поведенческим стереотипам, структуре мышления, эмоциональным процессам и пр. Кроме того располагал бесчисленными терабайтами информации о всей известной истории человечества, от расселения первых представителей вида homo sapiens по Первой Земле до масштабной космической экспансии землян и их вступлении в Звездное Содружество. Тем не менее, как оказалось, все эти знания никак не подготовили его к зрелищу того как люди сажают на кол одну из своих соплеменниц.

Кит впитывал поступающие данные, анализировал их, сортировал, раскладывал по категориям, встраивал в существующую у него картину мира, вычислял модели поведения, пытался понять. Но при этом он никак не мог избавить свое квазисознание от периферийного переживания удивления и неприязни. Неприязни по отношению к этим представителям отряда приматов из семейства гоминид. И это было для него в новинку. Да, он был прекрасно осведомлен о той чудовищной жестокости, которую проявлял человек на протяжении всей своей истории и даже в настоящее время, взять хотя бы тот жуткий теракт, который забрал жизнь матери Элен. И тем не менее он всегда относился к этому достаточно отвлеченно, спокойно и в целом безэмоциоанально, при этом ничуть не снижая уровень восприятия и отклика мозговых структур отвечающих за порождение эмоций. Но сегодня он зарегистрировал необычно высокую степень интенсивности собственных эмоций. Он испытал почти ненависть и более того, эта ненависть была узконаправленной, её целью был конкретный субъект — Хишен. Самообучающаяся система психики Кита сочла такое переживание очень человеческим и присвоила ему большой вес для дальнейшего закрепления.

Впрочем, вскоре вся неприязнь была