роли. Он так быстро освоил гистрионское искусство, что вскоре взялся играть главную роль в «Ричарде III» в нелицензированном театре на Гудманс-Филдс в Ист-Энде Лондона. Он наслаждался этой ролью, потому что был маленьким, как король-горбун, и потому что ему нравилось умирать на сцене. Его выступление было так хорошо принято, что он оставил виноградарское дело, к стыду и огорчению своих личфилдских родственников. Но Уильям Питт Старший пришел за кулисы, чтобы похвалить его, а Александр Поуп, такой же калека, как и Ричард, сказал другому зрителю: «Этот молодой человек никогда не имел себе равных, и у него никогда не будет соперника».74 Это был актер, который вложил все свое тело и душу в роль, которую играл; который стал Ричардом III и лицом, и голосом, и руками, и сломанной рамой, и хитрым умом, и злыми целями; который не прекращал играть свою роль, когда говорили другие, и с трудом забывал ее, когда уходил со сцены. Вскоре о нем заговорил весь театральный Лондон. Аристократия приходила посмотреть на него; лорды обедали с ним; «дюжина герцогов за вечер в Гудманс-Филдс», — писал Томас Грей.75 Гаррики из Личфилда с гордостью называли Дэвида своим.

Следующим он попробовал Лира (11 марта 1742 года). Он потерпел неудачу; он был слишком активен в своих движениях, чтобы изображать осьмилетнего человека, и не приобрел достоинства короля. Неудача наказала его и оказалась бесценной. Он на время отказался от роли, изучал пьесу, отрабатывал мимику, слабую походку, больное зрение, пронзительные и жалобные тона несчастного Лира. В апреле он попробовал снова. Он преобразился; публика плакала и ликовала; Гаррик создал еще одну из тех ролей, которые почти столетие будут напоминать о его имени. Аплодировали все, кроме Джонсона, который осуждал актерскую игру как простую пантомиму, и Горация Уолпола, который считал экспрессивность Гаррика чрезмерной, и Грея, который оплакивал падение от классической сдержанности к романтической эмоциональности и сентиментальности. Ученые жаловались, что Гаррик играл не чистого Шекспира, а версии, пересмотренные и искаженные, иногда самим Гарриком; половина строк его «Ричарда III» была написана Колли Киббером,76 а последний акт «Гамлета» был изменен, чтобы сделать нежный финал.

В сезоне 1741–42 годов Гаррик сыграл восемнадцать ролей — подвиг, предполагающий почти невероятные способности к запоминанию и вниманию. Когда он выступал, театр был полон; когда его не было в расписании, он был наполовину пуст. Лицензированные театры страдали от снижения посещаемости. В результате закулисной политики театр на Гудманс-Филдс был вынужден закрыться. Гаррик, оставшись без сцены, подписал контракт с театром Друри-Лейн на 1742–43 годы на 500 фунтов стерлингов — рекордное жалованье для актера. Тем временем он отправился на весенний сезон в Дублин. Гендель только что захватил этот город своим «Мессией» (13 апреля 1742 года); теперь Гаррик и Пег Уоффингтон покоряли его Шекспиром. Вернувшись в Лондон, они поселились вместе, и Гаррик купил обручальное кольцо. Но она возмущалась его скупостью, а он — ее экстравагантностью. Ему стало интересно, какая жена получится из разношерстного прошлого Пег. Он оставил кольцо себе, и они расстались (1744).

Его актерская игра в Друри-Лейн ознаменовала собой целую эпоху в искусстве. Он отдавал каждой роли всю силу своей энергии и постоянно следил за тем, чтобы каждое движение его тела, каждый изгиб голоса соответствовали характеру. Он сделал тревогу и ужас Макбета настолько яркими, что эта роль, как никакая другая из его ролей, осталась в памяти публики. Он заменил декламацию старых трагиков более естественной речью. Он добился чувствительности выражения лица, которое менялось при малейшем изменении мысли или настроения в тексте. Спустя годы Джонсон заметил: «Дэвид выглядит гораздо старше своих лет, потому что на его лице было вдвое больше дел, чем на лице любого другого человека; оно никогда не бывает в покое».77 И еще — его универсальность. Он играл комические роли почти с той же тщательностью и законченностью, что и Макбета, Гамлета или Лира.

После пяти сезонов работы в качестве актера Гаррик подписал (9 апреля 1747 года) контракт о разделении управления Друри-Лейн с Джеймсом Лэйси: Лейси занимался делами, Гаррик выбирал пьесы и актеров и руководил репетициями. За двадцать девять лет работы в качестве управляющего он поставил семьдесят пять различных пьес, одну написал сам (в сотрудничестве с Джорджем Колманом), пересмотрел двадцать четыре драмы Шекспира, сочинил огромное количество прологов, эпилогов и фарсов, а также писал для прессы анонимные статьи, рекламируя и восхваляя свою работу. Он ценил деньги и подбирал пьесы так, чтобы они приносили наибольшее счастье наибольшему количеству зрителей. Он любил аплодисменты, как и положено актерам и писателям, и выстраивал роли так, чтобы получить большую их часть. Актеры считали его тираном и скупердяем и жаловались, что он недоплачивает им, в то время как сам богатеет. Он установил порядок и дисциплину среди ревнивых и сверхчувствительных людей, каждый из которых был на грани гениальности или задумчив. Они ворчали, но были рады остаться, потому что ни одна другая компания не выдерживала так хорошо ветра фортуны и приливы и отливы вкуса.

В 1749 году Гаррик женился на Еве Марии Вайгель, венской танцовщице, приехавшей в Англию под именем «мадемуазель Виолетта» и заслужившей похвалу за свои выступления в оперных балетах. Она была и оставалась набожной католичкой; Гаррик с улыбкой относился к ее вере в историю о святой Урсуле и одиннадцати тысячах девственниц,78 Но он уважал ее веру, поскольку она жила в соответствии с ее моральным кодексом. Своей преданностью она многое сделала, чтобы облегчить жизнь актера-менеджера. Он щедро одаривал ее своим богатством, возил в континентальные турне и купил для нее дорогой дом в деревне Хэмптон. Там, а также в своем лондонском доме на Адельфи-террас, он устраивал роскошные развлечения, и многие лорды и знатные иностранцы были счастливы быть его гостями. Там он резвился с Фанни Берни и приютил Ханну Мор.

В 1763 году он отказался от актерской игры, за исключением особых случаев. «Теперь, — сказал он, — я сяду и буду читать Шекспира».79 В 1768 году он предложил, спланировал и проконтролировал проведение первого Шекспировского фестиваля в Стратфорде-на-Эйвоне. Он продолжал управлять «Друри-Лейн», но ссоры и ссоры актеров все сильнее действовали на его стареющие нервы. В начале 1776 года он продал свою долю в партнерстве Ричарду Бринсли Шеридану, а 7 марта объявил, что скоро уйдет на пенсию. В течение трех месяцев после этого он давал прощальные представления