ужасом вскричала я.

Подскочила, путаясь в собственных ногах, бросилась к нему.

– Не так быстро, дрянь.

С края обрыва я увидела, как тьма растекается по валуну – и в этой тьме сложно опознать Фьёра. Его как будто смяло, размазало! Уничтожило…

Ужас и боль взорвались внутри меня. Я расправила крылья в тот самый момент, когда орденец наклонился надо мной, намереваясь схватить. Раз – и крыло, оказавшееся неожиданно острым на конце, полоснуло по горлу. Орденец захрипел, падая рядом со мной и пытаясь прикрыть шею, но кровь захлестала во все стороны и забрызгала меня. Подавляя приступ тошноты, я сиганула вниз.

Полет вышел странным, дерганым и больше походил на падение рывками. Это меня и спасло – приземлилась жестко, но не убилась. Подумаешь, коленки и ладони ободрала. Меня, заляпанную кровью орденца, после столь сумасшедшего полета мутило, но я поползла к рааху, зовя его мысленно:

– Фьёр, как ты? Фьёр! Отзовись, пожалуйста!

Он не отзывался.

Закусила изодранную ладонь, чтобы не закричать.

Фьёр мало походил на самого себя. Его искореженное тельце, словно поломанное и перекрученное, безвольной тряпочкой раскинулось на камне. А еще он растекался – тьма, тусклая и пугающе безжизненная, расходилась в разные стороны. Сочилась вдоль камня, стекала к холодной земле.

– Фьёр, что же ты… как же так… как тебе помочь… – шептала я, боясь даже дотронуться до него.

А вдруг сделаю только хуже? Что я могу предпринять?

– Фьёр, пожалуйста… ответь, – молила я уже вслух, давясь слезами.

Попыталась собрать тьму руками, но она соскальзывала с пальцев и текла дальше. Если это часть Фьёра – ее нельзя отпускать, ее нужно удержать любым способом.

Призвала аккуратно магию. Да, я боялась навредить, но старалась действовать как можно аккуратней.

Анаасг сказал, что фениксы объединяют свою магию с раахами. Первозданный свет и первозданную тьму вряд ли удастся объединить, да и если вспомнить теории о пустоте, даже пытаться не стоит. Но вреда быть не должно! Почти не дыша, осторожно обволакиваю светом тело Фьёра, не давая тьме растечься еще больше. Кажется крайне важным сохранить хотя бы то, что еще осталось.

А потом время слилось в сплошной кошмар. Фьёр не откликался – я сидела вместе с ним на камнях и концентрировалась на световой колыбели, чтобы она не распалась. Закреплять и делать свою магию более стабильной я пока еще не научилась.

Я не знала, что делать, как позвать на помощь. Я даже не знала, выжил ли орденец. Вряд ли, конечно. Со вспоротым горлом долго не живут – пару секунд, и мучения должны прекратиться. Но мне все равно было страшно. А что, если именно здесь он договорился встретиться с остальными? Или его ждут где-нибудь неподалеку, а как не дождутся – пойдут искать? Что, если уже ищут и вот-вот нападут?!

Одно облегчение – птенчик нашелся. Он сложил подрагивающие от напряжения крылышки и боком прижался ко мне. Он еще не умел летать, но, похоже, как и я, спланировал.

Я напряженно осматривалась по сторонам, выискивала взглядом какое-нибудь движение, но пока вокруг было на удивление тихо и спокойно. На дне ущелья каменная крошка, покрывающая землю, перемежалась с валунами побольше и редкими пробивающимися из-под них травинками. Возможно, стоило поискать подходящее укрытие, чтобы орденцы не смогли обнаружить меня слишком быстро, но я боялась потревожить Фьёра. Магический кокон не выдержит, если я попытаюсь его сдвинуть. А если световая колыбель распадется – магия Фьёра окончательно его покинет. Я не знаю, что будет. Но мне страшно. Страшно от мысли, что Фьёр может умереть. Страшно, что сегодняшний день может стать переломным и ничего уже будет не исправить. Страшно, в конце концов, что орденцы доберутся до меня раньше фениксов.

Застывшие в глазах слезы размывали обзор, а я напряженно всматривалась в отвесные скалы, в малейшие тени от них и подозрительные провалы, похожие на входы в пещеры, где могли встречаться всякие ужасы, от толпы орденцев до диких зверей.

Мне не было холодно после инициации, но трясло от чего-то другого, зарождающегося глубоко внутри. Здесь ветер не дул так сильно, как на плато наверху, но от камней исходило ледяное дыхание. И меня мутило от ощущения запекшейся крови на крыльях, на одежде, на коже и волосах.

Внезапно высоко в небе над верхушками гор показалось несколько темных точек. Я вздрогнула.

Орденцы? Фениксы?

Сердце пропустило удар. Спустя мгновение рядом со мной раскрылся портал, из него вышагнул Эроан. Облегченно выдохнув: «Стася», – он прижал меня к себе.

– Т-там… там орденец, на плато, – выдавила я, прежде чем разреветься.

Меня затрясло, и от холода, и от пережитого ужаса. И от того, что ужас на этом не заканчивается.

– Все хорошо, Стася. Мы тебя нашли. Все хорошо.

– Нет! – я вывернулась из объятий, когда Эроан попытался закутать меня в камзол. Конечно, у него ничего не вышло еще и потому, что крылья мешались за спиной.

– Фьёр, он… Я не понимаю, что с ним. Ему нужна помощь. Срочно, Эроан!

– Мы не можем ему помочь, – раздался голос Анаасга.

Я обернулась.

– Как? Но почему? Вы же… вы разбираетесь в физиологии раахов. Вы все!

Вокруг нас собрались Анаасг, Стааг и несколько незнакомых фениксов, похоже, из воинов.

– Ты уже сделала все, что могла, – сказал светлейший, склоняясь над коконом. Стааг подхватил на руки птенца. – Раахи – создания, сотканные из магии. Сильнейшие ранения, такие, которые способны наносить орденцы, разрушают магические связи. Магия начинает распадаться. Если потеряет слишком много магии – раах погибнет. Обычно фениксы могут помочь раахам. Не только прекратить отток, но и помочь связям срастись. Но у вас разная магия, Стася. Твой свет не поможет тьме Фьёра. Ты остановила отток – это было правильно. Теперь вся надежда на него. На Фьёра. На то, что он справится и сумеет восстановиться самостоятельно.

– Значит… если бы он выбрал себе темного феникса, тот бы сейчас сумел помочь? – прохрипела я. – Фьёр, ну почему… почему ты не послушался меня и не позвал на помощь? Зачем бросился спасать?

Горло сдавливало, дыхание перехватывало. Живот скручивало от боли и недавних кульбитов. Я пошатнулась, бессильно плача. Эроан тут же снова оказался рядом, придержал.

–