Шрифт:
Закладка:
— Ни квартиры, ни хозяйки не будет, — отрезал Кравец.
— Что же это такое? — забился в истерике Гаркуша. — Бандиты, убийцы!
— Ненька-Украина тебя не забудет. Ты сделал все, что было в твоих силах. Дружбяк, кончай, — приказал Никита.
Короткая автоматная очередь разорвала тишину леса.
Эхо выстрелов стихло в лесу. Никита и Дружбяк перекрестились, отнесли окровавленные носилки в тянувшуюся рядом ложбинку и забросали еловыми ветками. Они кололи об иголки руки, торопились, чтобы никто не пришел на выстрелы.
— Прости, Петро, — сказал, перекрестясь, Никита, — так надо было...
Они вышли из кустов на дорогу и быстро зашагали краем оврага от места убийства.
15
Первая половина взвода Николая осталась у леса, а группа во главе с сержантом Семенко углубилась в сторону Носовки. Шли по старой лесной дороге с глубокими колеями. По обочине с тяжелой литой листвой стояли кряжистые дубы. Красноармейцы шагали молча, чутко вслушиваясь в тишину. Вперед был выслан дозор в составе Нечитайло и Якунина.
По расчетам Семенко, где-то после часового перехода им на пути должна встретиться небольшая речушка с пойменными лугами. Но они шли и шли, а реки все не было. Несколько низин, густо поросшие ольхой, орешником, липой, оперативники уже не раз принимали за реку, но ошибались. И вдруг среди мелких осин и буйно разросшейся черемухи неожиданно открылась белая полоска воды. На ее берегу птичий щелк и свист был гомонливее и звонче, чем в лесу.
— Маршрут был правильным, — сказал облегченно Семенко. — На той стороне сделаем привал на ночлег.
Река оказалась не такой уж маленькой. Пришлось долго идти болотистым берегом вниз по течению, чтобы отыскать брод. Порой сапоги тонули в чавкающей жиже. На медленно текущей воде то тут, то там появлялись круги от резвящейся непуганой рыбы.
В некошеных лугах, в зарослях шиповника звенели комары. Они зло набрасывались на людей, неожиданно появившихся в этих местах.
Красноармейцам пришлось взять в руки ветки и на ходу отмахиваться от докучливых насекомых.
Наконец нашли брод и перебрались на противоположный берег реки, крутой и высокий. Здесь в тени развесистого дуба, росшего над обрывом, и выбрали место для ночлега. Развели костер. Сухой валежник горел резво, бездымно.
А вокруг было комариное царство. И тогда, цепляясь за корневища дуба, Павел Роготченко взобрался наверх, где на берегу начинался сосновый бор. Он быстро наломал мелких хвойных веток, спрыгнул к костру и бросил их в огонь. Белый вязкий дым от сгорающих иголок отгонял комаров от костра. Стало легче дышать, разговаривать, готовить ужин.
— От бисови диты, кусаються як чортяки, — ворчал Павел, бросая ветви на пламя и разгоняя дым над поляной. — И що це за тварь такая, мала, а кусается так, что на другий день чешешься...
Наскоро поужинали и улеглись у костра спать. Дежурным до полуночи назначили Василия Орешкина, высокого рябоватого казака, застенчивого, как девушка, но на удивление сильного. После лесного перехода он выглядел бодрее всех.
Оперативников удручала неизвестность завтрашней операции. Многие из них уже успели побывать на передовой, понюхали пороху под Житомиром, когда их полк был брошен навстречу танкам Клейста и дрался более суток, сдерживая стальную лавину, рвущуюся на Киев. Но там, на переднем крае, каждый боец знал, что на него в открытую идет враг и его надо уничтожить. Врага не надо было искать. Он перед тобой. Надо только суметь перехитрить его, знать, в какую минуту нанести удар, чтобы не опоздать и не выскочить вперед, потеряв голову. Там, на переднем крае, ты уверен, что высшее командование знает цель операции, когда и как идти на врага, оно направляет твою силу и волю туда, где ты больше всего необходим в данную минуту. А вот здесь, в тылу — сплошная неизвестность. Здесь надо обнаружить врага, незаметно подойти с той стороны, откуда он тебя не ждет. А каков он, этот враг? Как к нему подступиться? Решай сам.
Высоко-высоко в небе дрожали и переливались яркие звезды. Отсюда, с темного дна леса, как из колодца, они казались крупнее и ярче. И если долго и не мигая смотреть на них, то кажется, от каждой звезды протянута золотая ленточка прямо к глазу.
— Эх-ма, жисть наша жестянка, — проговорил со вздохом Владимир Нечитайлов, крепкий донбассовец лет тридцати.
Он был старше всех в группе, носил чапаевские усы с колечками. В тихую минуту любил потешить слушателей своими занятными историями. Судьба у него была странной, запутанной. В десять лет неизвестно почему он, сын бедного мельника, сбежал из дома с цыганским табором. Скитался по Украине, на Дону в расшатанной кибитке, ночевал в дырявых шатрах, а то просто под открытым небом у костров, научился подковывать лошадей, лудить посуду, петь цыганские песни и лихо плясать.
По душе пришлась ему бродячая жизнь, каждый день — новый мир: прохладная окраина леса, луга, золотистые поля, свежий ветер в лицо, серебряные росы на рассвете. Откуда взялась у него страсть к дорогам, он и сам не знал. И только когда в стране началась новая жизнь, вернулся он в родные края и услышал от соседской старухи Домны, что его прабабушка была цыганкой с Подолии.
Но дома ждали Владимира печальные вести: в самый разгар коллективизации отца его раскулачили, как мельника, у которого в услужении был один батрак, и сослали далеко на восток, в дремотные урочища Приамурья. Старый отцовский дом забрали под правление колхоза, мельницу тоже сделали колхозной, но в маленькой сторожке нашел он свою больную мать и маленькую сестренку Фимку.
Неделю Владимир приводил в порядок ветхую сторожку, а потом пошел в правление, волнуясь от предстоящей встречи с сельчанами. Кого из них он припомнит? Кто признает его? Ведь сын кулака, столько лет где-то блукал по свету, чего хорошего от него ожидать.
В правление его пригласил председатель артели Кузьма Воинов. Едва Владимир переступил порог, как увидел колхозного вожака.
— Здравствуй, здравствуй, блудный сын! Значит, все-таки на родную землю потянуло. Вот и хорошо. Сегодня же посоветуюсь с районом, как нам с тобой поступить? Сам понимаешь, кем был твой батька... Но я думаю, что все обойдется. Ведь ты еще молодым сбежал из дома и всех дел своего родителя не знаешь...
В
