Ил. 66. Статья Бориса Иофана «Архитектура в СССР» в журнале L’Architecture d’aujourd’hui. 1947. № 12. Juillet. [Б. п.]

Но это, естественно, не отменяет не только всей абсурдности, но и всего драматизма Суда чести.

Иофан и журнал L’Architecture d’aujourd’hui

Параллельно с событиями вокруг публикации в The Architectural Review во Франции разворачивался аналогичный скандал. Во Франции, как и в Англии, после войны интерес к советской архитектуре возобновился, и по тем же причинам — реконструкция городов. Статьи на эти темы регулярно появлялись в журнале L’Architecture d’aujourd’hui[510], московским корреспондентом которого — напомню — числился Аркин.

В июльском номере за 1947 год (то есть спустя два месяца после английских публикаций Аркина, Бунина и Былинкина) в качестве передовицы была напечатана статья Бориса Иофана «Архитектура в СССР», посвященная также проблеме послевоенной реконструкции. «Я глубоко убежден, — подчеркивал Иофан, — что города, в которых живут и работают граждане СССР, будут иметь особый советский характер с архитектурной точки зрения. Простая и лучезарная[511] архитектура, которая выражает животворящую и триумфальную идею коммунистического общества»[512]. Публикация сопровождалась фотографиями (предоставленными парижским представительством Совинформбюро) проектов и новостроек в Сталинграде, Новосибирске, Челябинске и др.

Представив Иофана как «одного из самых видных архитекторов России» и пояснив сам факт публикации его статьи «озабоченностью по поводу объективной информации», редакция L’Architecture d’aujourd’hui (вероятнее всего, Александр Персиц[513], сменивший Пьера Ваго на должности главного редактора), так же, как и редакция The Architectural Review, позволила себе небольшой комментарий, написанный c тех же позиций, что и английский:

Архитектурная доктрина, а это именно доктрина, явно выходит за рамки всех тех концепций, которые известны в мире: общий возврат к историческим и фольклорным источникам, использование репертуара форм и объемов, взятых из всех эпох истории искусства, но с предпочтением тех, которые в разные периоды были освоены в России. Эта архитектура тем более изумляет, что ее масштабы поистине беспрецедентны.

Мы не будем подробно анализировать те первопричины, которые породили эту концепцию, официально провозглашенную выражением социалистической архитектуры. С одной стороны, причины политические и социальные (явное желание материализовать в глазах народа эпоху «дворцов», которые теперь являются его собственностью). С другой — причины технические (невозможность строить иначе, как из кирпича, со штукатуркой и шпаклевкой). Как бы то ни было, советская архитектура сознательно отвергла все уроки, все тенденции, все пластические формы Запада и саму возможность их использования или развития на территории России. Взаимность, увы, неоспорима: из огромных творческих усилий, из той гигантской работы, которая ведется в СССР, мы не можем выделить ничего стоящего для нас в архитектурном плане, разве что завидные размеры работ и поистине грандиозные масштабы планов[514].

Через некоторое время Иофан прислал в редакцию гневное письмо, которое было опубликовано в апрельском номере L’Architecture d’aujourd’hui за 1948 год (спустя месяц после публикации «Письма из СССР» в The Architectural Review) также на первых страницах журнала. Иофан писал:

<…> стремясь определить советскую архитектурную доктрину, вы приписываете нам «применение репертуара форм и объемов, заимствованных из всех эпох истории искусства».

На самом деле, заявленное вами стремление к беспристрастной информации предполагает более точное изложение предмета! Что следует заключить из вашего комментария? Архитектура в СССР является совершенно эклектичной. Действительно ли это так? Безусловно, современная русская архитектура возникла не на пустом месте. Она имеет свои исторические корни. Но означает ли это, что мы механически заимствовали формы и объемы «из всех эпох истории искусства»? Ни в коем случае! Мы, в первую очередь, опираемся на многовековой опыт классической русской архитектуры и народов СССР, а также внимательно изучаем архитектурное искусство других стран, и на этой основе советские архитекторы создают новый стиль — стиль социалистической эпохи.

Здесь нет необходимости вдаваться в подробные объяснения относительно нашего стиля. Скажу только, что его характер присущ советской системе, самой прогрессивной в мире, системе социализма, подлинной народной демократии. Перед архитекторами СССР стоит великая цель: создавать здания не для «сильных мира сего», а для всего советского народа, созидающего социалистическую жизнь. Разве не очевидно, что «доктрина», изложенная в вашем обзоре, не имеет и не может иметь ничего общего с истинной доктриной социалистической архитектуры.

<…>

Мне кажется странным ваше пренебрежительное замечание по поводу исторических и фольклорных источников архитектуры СССР. В стране, где архитектура не служит золотому тельцу, где люди впервые в мире строят для себя, совершенно логично стремиться к развитию архитектурных идей народа. Изолироваться от него — значит неизбежно прийти к кастрированному искусству и впасть в формализм.

<…>

А разве не народные формы составляют основу архитектуры античной Греции и Средних веков, готического искусства и архитектуры эпохи Возрождения[515]?

И так далее.

Причину же критики советской архитектуры в редакционной заметке Иофан увидел в следующем:

Должен сказать, что я не сразу понял причину, побудившую вас так прокомментировать мою статью. Я понял ее только тогда, когда внимательно изучил содержание рассматриваемого номера вашего уважаемого журнала: он целиком посвящен стране, в которой в последнее время безудержная пропаганда против моей страны в определенных кругах превратилась в навязчивую идею. Это позволяет предположить, что долларовая пропаганда бросила свою тень и на журнал французских архитекторов[516].

Темой того номера журнала была американская жилая архитектура и урбанизм.

Публикацию письма Иофана журнал сопроводил фотографиями советских новостроек с выставки «Архитектура народов СССР» в Лондоне, которыми пользовались и в The Architectural Review, а также репродукциями из журналов «Архитектура СССР» и «Архитектура и строительства». Однако, в отличие от англичан, французские редакторы не рискнули подвергнуть эти проекты едкому комментированию. А их ответ на письмо Иофана был весьма кратким:

1. Великолепное историческое наследие русской архитектуры никоим образом не ставится нами под сомнение.

2. Публикация статьи мсье Иофана именно в этом номере журнала является чистым совпадением. Статьи, не имеющие отношения к главной теме номера, публикуются в разделе «Информация» по мере их поступления.

3. Вопреки тому, что, по-видимому, вообразил себе мсье Иофан, L’Architecture d’aujourd’hui может громко заявить о своей полной независимости. С момента своего основания в 1930 году наш журнал, с которым сотрудничают лучшие архитекторы и инженеры из всех стран, стремится лишь к одной цели: ПОИСКИ СОВРЕМЕННОЙ АРХИТЕКТУРЫ, ОТВЕЧАЮЩЕЙ УСТРЕМЛЕНИЯМ СОВРЕМЕННОГО ЧЕЛОВЕКА.

Наш журнал никогда не руководствовался никакими другими соображениями, своим существованием он обязан непрестанному и