'Лик’Тулкис.

Моя клятва отправить вас в академию исполнена. Прошу вас, не ищите меня, иначе ваша жизнь столкнётся с величайшим риском. И ни мне вам рассказывать, каким.

Прошу, езжайте в академию. Только там у вас появится шанс сразиться за свою судьбу. Но если вы останетесь в городе — все старания и надежды окажутся зазря.

Езжайте, не теряйте шанс. В сумке вы найдёте всё, что потребуется вам в первые месяцы обучения. Также вас ждёт подар ки от нас всех, и от меня лично. Прошу, воспользуйтесь ими, чтобы защитить себя.

Удачи. Наше короткое путешествие мне понравилось. До самого конца я буду хранить в памяти каждый из этих священных дней.

И, прошу вас, не предлагайте части порождений другим. Для неподготовленного разумного — это неоправданный риск.

Да пр е будете вы под защитой, и обретёте спасение, как когда-то все мы. Молю об этом.'

Раздался голос извозчика. Кареты вот-вот отправятся, а из распахнутой двери на меня изучающе смотрели нутон и дворф. Я ещё раз осмотрелся. Налдаса нигде не было, но в переулке около ратуши стоял другой ксат. Меня пробила дрожь от его пристального взора. Исходящая от него смертельная опасность не оставила мне выбора.

— Где последний? — спросил кучер.

— Он не придёт. Можно ехать, — мой голос звучал безжизненно. Дракон в облике ксата всё ещё стоял в проулке, и смотрел на меня пристально. Сам того не осознавая, я крепко сжал посох, чем нешуточно перепугал пассажиров.

В опустошённой от всяких мыслей голове родилось осознание, что я выставляю эмоции напоказ. Пришлось мотнуть головой, отгоняя наваждение. Помогло слабо, но этого хватило, чтобы посмотреть на попутчиков и сказать о не самой приятной вчерашней поездке. Дворф с нутоном отнеслись с пониманием и немного успокоились, но всё равно продолжили коситься на мой посох, плащ и кинжал.

Щёлкнули поводья, фыркнули лошади, карета качнулась, за окном медленно поплыл пейзаж. Я вновь остался один, и вновь один отправлялся в неизвестность. Хотелось кричать с досады, ведь я, как последний дурак, нафантазировал себе всякого: Налдас не говорил, что будет со мной всё время. У него был приказ, и он его выполнил, или всё ещё выполняет. Впрочем, какая в скверну разница?

Может быть, я и остался один — но я не одинок. Моя семья жива. Мама и сестрёнка где-то прячутся, ищут меня. А тётя ищет их. Моя семья жива, и мне следует жить. И рассчитывая только на себя.

Глава 4

От города до академии целый день езды, с раннего утра до позднего вечера. Будут только две коротких остановки у постоялого двора, чтобы воды набрать, в кусты забежать, или прикупить чего по крайне завышенной цене. Я потянулся к рюкзаку за купленными в гостинице порциями сухпайка. Можно было бы дождаться академии и поесть там, но сейчас еда нужна была по другой причине.

За прошедшие три часа мои попутчики молчали. Всё это время я бесцельно смотрел в окно, но каждым сантиметром тела чувствовал изучающие заинтересованные взгляды. Почему бы не удовлетворить этот интерес в обмен на информацию, начав непринуждённый разговор о еде, или через еду?

Я положил на сумку один из мешочков. Ломоть чёрного хлеба, кусок вяленого мяса, четверть небольшой головки сыра и два яблока — скудный, но вполне долгохранящийся набор. Разрезав всё это на ломтики, я уже было хотел обтереть кинжал об штанину, но одумался и достал из-под пояса тряпку.

На моё первое предложение угостится попутчики лишь замотали головами.

— Угощайтесь, прошу, — я показал на нарезанную еду. — Нельзя есть в одиночестве, только в компании.

Человек неуверенно посмотрел мне в глаза, потом на угощение, а потом вновь на меня, и замер в нерешительности. Я перевёл взгляд на дворфа. Тот о чём-то задумался на секунду.

— Благодарю, — дворф подцепил ломтик сыра. — Ни у вас одного дни не патока.

— Неужели в утренней суматохе вы забыли про завтрак? — я взял кусок хлеба и обратился к человеку. — Прошу, угощайтесь.

Парень, на вид двадцати пяти лет, нерешительно замялся. Он хотел отказаться и только открыл рот — но предательски заурчавший живот не оставил ему и шанса. На щеках нутона моментально проступил румянец, а уши покраснели.

— Не стоит стесняться, — я беззлобно улыбнулся. — Наша поездка покажется долгой, если не задобрить два голодных живота.

— Спасибо, — тихим голосом проговорил нутон и робко взял кусок мяса. Но тот оказался слишком жёстким и сухим, и лицо парня скривилось. Я откупорил флягу, сделал небольшой глоток и передал нутону. Тот приложился к горлышку не без удовольствия.

— Вино? — удивлённо спросил тот, вернув флягу. — Ой, спасибо.

— Не самое лучшее, но без него совсем грустно, — я передал дворфу флагу.

— Полностью согласен, — коротышка сделал маленький глоток, потом ещё один, и довольно прошипел. — Как же я скучал по этому. Последние монеты истратил на проезд и крышу над головой. И то, торговаться пришлось, чтобы выбить кровать без еды.

— У вас хотя бы ночлег был, — с завистью прошептал парень, всё ещё смакуя кусок мяса. — Простите, я не…

— Не впустили в город?

— Впустили. Деньги закончились. Были только на проезд, и проходные, — парень проглотил мясо, едва заметно облизнул губы и со страхом посмотрел сначала на свёрток, потом на меня. — А… Можно, ещё?

— Конечно, угощайся. Неужели ты голодал последние дни?

— Я ел, вы что⁈ — запротестовал он, но кусочек сыра взял. — Я с караваном ехал всё время. Мне помогали. Только…

— Приехал задолго до отправки и все эти дни ночевал в подворотнях? — дворф обеспокоенно посмотрел на человека. Тот лишь робко кивнул и продолжил медленно жевать сыр. Я уже было хотел предложить бедолаге розовую коробочку, но вспомнил о предостережении Налдаса.

— Неужели и у тебя рабочее приглашение? — с робкой надеждой в голосе спросил коротышка парня.

— Да. С двенадцати лет, в подмастерьях, — на второй вопрос дворфа парень ответил, что ему сейчас двадцать один год.

— Всего девять лет? — дворф чуть не подскочил от удивления. — Я, почитай, все двадцать лет на побегушках. Уж думал ритуал взросления пройду как подмастерье. Это же надо, — дворф импульсивно жестикулировал в такт словам. — Тридцать лет, и всё в подмастерьях! От позора уже не отмыться будет, не то, что о семье мечтать.

— Я так понимаю, приглашение успело вовремя, и ваша честь сохранена? — я состроил взволнованное выражение на лице.

— Ещё бы полгода, и я бы позволил скверне пожрать себя, — дворф на секунду задумался, а потом будто сплюнул в сердцах. — Чего это мы на «вы». Разумный, делящийся едой, плохим быть не может. Нобл из семьи Ганкат, клан Нараггрин, восьмое королевство горы Гарнатаргос.

— Лик’Тулкис, — я пожал протянутую руку. — Просто Лик’Тулкис. Можно Ликус. Разумным трудно выговорить наши имена.

— Намного сложнее, чем ты можешь представить, — дворф потряс зажатым между пальцами куском вяленого мяса, отчего сидящий в сторонке парень прыснул, чем привлёк к себе внимание.

— А, я… Ну… Фанул Налаш, — парень говорил неуверенно, будто готовясь быть избитым до полусмерти. — Не знаю, чей я сын. Сирота. Девять лет в подмастерьях. Три месяца назад за меня мастер поручился. Отправил рекомендацию. Вот, я здесь. Но уж лучше в академии, чем подмастерьем.

— Как я тебя понимаю, — закивал дворф. — То сделай, это сделай, слушай как надо, не слушай как не надо, стой тут, ещё стой, ещё стой, и то и сё… Уж лучше полы драить да бельё обоссаное стирать, чем прислуживать старому придурку. И ведь ничему толком не обучил! Но делать-то что?

— Неужели не повезло с мастером? — я не понимал смысл сказанного, но в моих же было поддерживать разговор.

— А кому с ними вообще везёт? — воскликнул дворф, на что Фанул энергично закивал головой. — Года три назад слышал, что один мастер своего ученика практически убил, заставив неделю нести огромный валун на плечах, а укрепляющей магией пользоваться запретил. Сказал, что бессильный маг не выживет в бою.

— Что с ним стало? — знать бы ещё, что вообще такое, эта укрепляющая магия.

— Спину сорвал и чуть не слёг, но лекари вовремя подлатали. Сейчас он ученик у алхимика.