Одно стало мне очевидно – Лиану нужна защита. Сильная. Очень сильная. Сопоставимая с той, которую прежде давала ему Айна.

Защита Источника.

Но разве возможно искусственно создать подобную связь?

Стиснув виски ладонями, я падал, проваливался в омут из образов.

Мы начали это вместе... Мы снова и снова рождались в этот мир, находили и теряли друг друга... Но на сей раз все иначе. На сей раз нам дано видеть больше, чем когда-либо прежде. Нам дано прикоснуться к истокам... к самой основе. Нам дано и з м е н и т ь в с е.

Пальцы сжались в кулаки, ногти расцарапали кожу на висках, но это уже не имело никакого значения...

Ответ лежал на поверхности.

Я знал его всегда.

Знал, но не смел. Не мог даже во сне представить себе, что отважусь.

Но когда, если не сейчас? Кто, если не я? И где, если не во сне?..

Я закрыл тетрадь и отложил ее в сторону. Подумал немного и, выдрав листок с последними записями, бросил его в пустой холодный камин. Хватило одного взгляда, чтобы бумага вспыхнула. Спустя несколько вдохов она рассыпалась пеплом, а я встал со своего места и снова вышел в сад. Мне нужна была вся сила этого мира, вся сила природы – неба и земли, воды и огня.

Я вдохнул поглубже и закрыл глаза, прорастая ногами к корням деревьев, а макушкой – к звездам.

Я – дархисана.

Я – тот, кто изменяет мир.

И я все могу.

Даже то, что невозможно.

В своем сне Лиан был совсем один. Он сидел на краю обрыва и смотрел в бездну. Смотрел без страха, словно примерял ее к себе, привыкал к ее бесконечной глубине. Моего появления он не заметил, да и не должен был. Я подошел сзади неслышно и одним взмахом руки отправил его сознание еще глубже, чем оно было. Теплый поток воздуха легко перенес его, крепко спящего, под ветви раскидистого дуба, росшего над обрывом.

Что ж, время пришло. Медлить не было смысла... но несколько мгновений я просто смотрел в его безмятежное лицо, заранее принимая весь тот поток гнева, который однажды – я знал это точно – обрушится на меня.

Пускай.

Со мной ничего не сделается.

А мой брат души останется в живых, что бы с ним ни случилось.

Да будет так.

Я простер руку над его грудью и представил себе золотой поток, который, скручиваясь и рассыпая солнечные искры, устремился к мерно стучащему сердцу. Когда этот поток коснулся его, я утратил чувство пространства, забыл где я и что собрался сделать. Но уже и не было нужды в том, чтобы помнить – все случилось само собой.

Вновь открыв глаза в саду, я нашел себя лежащим в траве.

Звезды ярко светили надо мной.

Прочные, как канат из стали, узы невиданного доселе родства связывали меня с человеком, который всегда жил на краю обрыва.

Я знал, что он не увидит их. Эта связь была слишком глубокой. И слишком невозможной.

5

– Фарр... – голос дяди не предвещал ничего хорошего, и я догадывался, о чем пойдет речь в этом разговоре. – Ты понимаешь вообще, что сделал?

По правде говоря, я искренне надеялся, что он не разглядит. Что никто не разглядит... Но на такой вопрос приготовил ответ заранее.

– Понимаю. И это не твое дело.

Он смотрел на меня внимательно, без улыбки. Я чувствовал тревогу, даже страх, волнами исходящий от него. Тем нелепей казались веселые солнечные блики, падавшие из окна на покрытый старым ковром деревянный пол его кабинета. Я стоял у порога, не намереваясь задерживаться здесь долго. Говорить особо было не о чем.

Дядя тоже стоял – посреди комнаты, скрестив руки на груди.

– Ты стал таким взрослым, мой мальчик... таким самостоятельным и дерзким... Ты сам принимаешь все решения. Даже там, где они касаются не только тебя, – дядя говорил негромко и спокойно, вот только от этого спокойствия в комнате было холодно, как зимой.

Я усмехнулся и тоже скрестил руки. Снова встретился с ним глазами, не пытаясь избежать этого неприятного момента.

– Знаешь, дядя... это звучит нелепо. В моей жизни вообще нет решений, которые не касались бы всего королевства. Что такого может делать наследник, чтобы это не влияло на ход истории? Выбирать себе любовниц и служанок? Решать, какого цвета будут исподние штаны и ночная ваза? Ну, чтобы уж наверняка нигде не навредить... Хотя нет, с любовницами я погорячился. Они же могут оказаться дочками важных людей... Нет, остаются только штаны и ваза.

– Фарр...

– Не переживай, дядя, я помню про свою ответственность всегда. Про долг, обязанности и последствия. Но э т о решение я и м е л п р а в о принять. И ты... ты не смей сказать об этом Лиану.

Он печально покачал головой.

– И не подумаю. Я просто хочу, чтобы ты знал – такие дела не проходят бесследно.

– Я знаю.

– Фарр... Ты дал ему защиту, но сам стал более уязвим.

– Моих сил не убыло.

– Нет... но теперь между вами почти не осталось границ.

Я хмыкнул и уперся плечом в дверной косяк.

– Не бойся, я не поддамся соблазну затащить его на сеновал. Моя жена меня привлекает намного больше. И в отличие от нее, во мне достаточно силы, чтобы противостоять притяжению такой связи.

– Дурень! – глаза дяди вспыхнули гневом. – Что ты несешь?! Я говорю о другом! Ты понимаешь, что теперь он будет знать о тебе ВСЕ?

И тут я не выдержал и рассмеялся.

– А ты правда думаешь, что было иначе? Да мы можем слышать мысли друг друга с того момента, как этот слепой сопляк впервые ко мне прикоснулся... Проклятье, дядя! Ты себе даже не представляешь, как это вообще – жить, зная, что в мире есть человек, который может читать тебя, как открытую книгу... и которого ты сам видишь почти насквозь...

Дядя Пат смотрел на меня странно. Словно и в самом деле пытался представить себе то, о чем я только что сказал.

– Что ж... – промолви он наконец, вздохнув и сделав шаг в мою сторону, – надеюсь, вам обоим хватит ума и осторожности не лазить туда, куда не надо...

– Ну, – снова улыбнулся я, – до сих пор хватало. Не думаю, что теперь что-то изменится.

Дядя попытался улыбнуться в ответ, но вышло у него это плохо.

– Как знать, – промолвил он со вздохом. – Как знать... – и крепко стиснул мое плечо. – Береги себя. Пожалуйста.

Разговор с дядей состоялся с утра, перед тем, как я отправился в большой дворцовый сад, чтобы дать очередной урок юным магам. А ближе к вечеру меня отыскал Кайза. Словно тень соткался из сумрака коридора, по которому я шел в большую столовую, и без лишних предысторий сказал: