Что делал Туркул во время войны – мне неизвестно. Его скоро забыли, и больше до моего отъезда из Парижа я ничего о нем не слышал.

Мне уже приходилось упоминать, что правый сектор белой эмиграции составлял главный контингент постоянных читателей ежедневной газеты «Возрождение». Но у воинствующих элементов этого сектора, объединившихся в РОВСе, был и свой собственный орган печати – журнал «Часовой», выходивший два раза в месяц.

«Часовой» возник в 1926 или 1927 году и просуществовал вплоть до 1941 года, когда он был закрыт по распоряжению гестапо. После четырехлетнего перерыва он снова стал выходить регулярно с той же программой и с тем же редактором, что и в довоенный период. Его основатель, издатель и бессменный редактор В.В. Орехов, белый офицер врангелевской армии, весьма заметная фигура в кругах, близких к РОВСу, и в самом РОВСе. «Часовой» пользовался большой популярностью среди зарубежного контрреволюционного офицерства. На это были свои причины.

Во-первых, в каждой его строке сквозил кастовый дух офицерского сословия старой армии.

Во-вторых, «Часовой» вбивал в голову своим читателям, что командный состав Красной армии сплошь неучи и невежды и что белому офицерству предстоит в будущем почетная роль сменить их на всех командных постах армии «будущей России».

В-третьих, в этом журнале помещались исторические справки, воспоминания и документы, относящиеся к войне 1914–1918 годов и к еще более ранним временам. Некоторым из них нельзя было отказать во вполне реальном историческом интересе.

В-четвертых, «Часовой» был, кажется, единственным печатным органом в зарубежье, который признавал растущую техническую мощь Красной армии, даже и руководимой, по его терминологии, «неучами». Информация о Красной армии, хотя и разбавленная только что отмеченными абсурдными высказываниями, была в некоторых своих разделах довольно точной и правдивой. Из номера в номер журнал твердил, что нельзя далее недооценивать мощь Красной армии, как это делала вся остальная белоэмигрантская печать, и что рано или поздно эта мощь сделается очевидной для всех.

Наконец (и это, пожалуй, самая главная причина его популярности), «Часовой» все долгие годы своего существования играл на самых чувствительных струнах белоофицерской массы зарубежья: он звал ее в бой против советской власти, заклинал эту массу быть готовой «выполнить долг перед родиной» и поселял в ней твердую уверенность, что близким и несомненным результатом этого «выполнения долга» будет свержение советской власти и военная диктатура, при которой каждый бывший белый офицер займет подобающее ему место в армии с учетом, конечно, зарубежного стажа и с головокружительным продвижением в чинах.

В середине 1930-х годов В.В. Орехов объявил на страницах своего журнала, что ему удалось тайно связаться с «красным командиром», занимающим ответственный пост в Красной армии, и что в ближайших номерах журнала будут систематически помещаться письма этого командира. «Письма красного командира» действительно появились на страницах «Часового». В них «красный командир» называл белых офицеров «братьями» и заверял их, что близок час, когда в Красной армии произойдет взрыв и когда красные и белые командиры сольются в одном мощном антисоветском потоке.

«Письма красного командира» произвели сенсацию не только среди воинствующих правых кругов белой эмиграции, но и в левом ее секторе. На Орехова со всех сторон градом посыпались вопросы с просьбой дать уточнения о личности «красного командира». Орехов отвечал на них полным молчанием, заранее сославшись на невозможность по условиям конспирации давать какие-либо сведения, касающиеся личности автора писем и способов связи с ним. После этого ничего не оставалось делать, как гадать. Среди многих предположений циркулировало и такое: никакого «красного командира» в действительности не существует, а «письма» составляются в Париже самим Ореховым в целях поднятия тиража своего журнала. Тираж этот действительно вырос в два или три раза с момента появления «писем». А финансовые дела «Часового» перед этим шли из рук вон плохо.

У читателя, конечно, возникает вопрос: субсидировал ли кто-нибудь издание этого журнала? Ведь общеизвестно, что подобное издание, да еще иллюстрированное, каким был «Часовой», требует значительных сумм помимо подписной платы. На этот вопрос приходится дать как будто положительный ответ. Ближайшему окружению Орехова было хорошо известно, что хотя все пятнадцать или шестнадцать лет своей предвоенной жизни «Часовой» с точки зрения материальной влачил жалкое существование, тем не менее его редактор периодически получал откуда-то кое-какие подачки, без которых длительное издание журнала было бы, конечно, немыслимо.

Вся редакция журнала состояла из двух человек: самого Орехова и третьеразрядного журналиста Евгения Тарусского, слывшего «специалистом по молодежи». Занимала она всего одну комнатушку в маленькой квартире из трех комнат, в которой жил сам Орехов со своей многочисленной семьей. Несколько раз даже ставился вопрос о прекращении дальнейшего выхода журнала за полным отсутствием средств, а Орехов, совершенно подавленный, сообщал своим самым близким друзьям сроки этого печального конца. Но в этот момент обычно как раз поступали очередные подачки от невидимых для постороннего взора «благожелателей», связанных тайными нитями с иностранными разведками, что давало Орехову возможность кое-как сводить концы с концами. Издание журнала продолжалось.

Незадолго до войны и на сравнительно короткий период времени Орехов вздохнул несколько свободнее: журналу начал оказывать некоторую помощь некто Анастасий Вонсяцкий – смутная фигура из категории политических шарлатанов и авантюристов, которые как грибы после дождя появлялись и исчезали на эмигрантском горизонте.

Бывший юнкер одного из военных училищ юга России, Вонсяцкий в начале 1920-х годов, будучи совсем молодым человеком, подвизался в Париже в качестве шофера такси, как и тысячи его соотечественников. Благодаря гримасе судьбы он свел случайное знакомство с заезжим американским миллионером, каким-то не то «стальным», не то «свиным» королем.

В благодарность за услугу, оказанную этому «королю» при совершенно случайных обстоятельствах, последний взял его с собой в Америку, сначала в качестве «мальчика на побегушках», затем служащего своей конторы, потом личного секретаря. Кончилось тем, что Вонсяцкий женился на дочери престарелого «короля», которая была лет на пятнадцать старше жениха, и сделался совладельцем миллионного предприятия своего тестя, попав «из грязи в князи».

Во время редких наездов в Париж бывший юнкер, он же и бывший парижский шофер, появлялся среди белых эмигрантов, окруженный ореолом славы заокеанского миллионера, всегда в сопровождении личных секретарей и адъютантов. Но аппетит, как известно из французской поговорки, приходит во время еды… Одни «голые» деньги Вонсяцкого не удовлетворяли. Раболепство и пресмыкательство перед ним эмиграции – тоже. Ему захотелось политической славы.

За этим дело не стало. Кошелек Вонсяцкого широко раскрылся для осуществления разного рода политических затей. Он основал под Парижем Корпус-лицей имени Николая II