– И что, она никогда-никогда не отвечала вам злом на зло?

– В детстве, конечно. А вот с класса седьмого или восьмого… Не припомню. Только терпела все нападки и постоянно пыталась подружиться с нами. Помню, принесла на день рождения конфеты в школу, так мы все – я свою вину не отрицаю – выкинули демонстративно конфеты в мусорку при ней.

– Бедная!

– А она, представляешь, нашла в себе силы нас простить. Так что Сонечка знает, о чем говорит, когда проповедует добро.

– Она уникальный человек. Я чувствовала такую большую ненависть ко всем. Знаешь, даже как-то чуть не сделала большую гадость, но благодаря ей… Нет, я не буду рассказывать, это ни к чему. Мне очень стыдно за свой тогдашний порыв. Как думаешь, – спросила Леля, чуть помедлив, – а ребята меня вообще примут когда-нибудь? Стоит пытаться? Или лучше просто смириться?

– Я считаю, что все в твоих руках. Если захочешь, поменяешь их отношение. Во всем в жизни нужно полагаться на себя. Мне так папа говорил. Он говорил еще, что жизнь – это одна сплошная неопределенность, а когда ты полагаешься на себя, всегда знаешь, чего ждать.

– Да, это имеет смысл. Только грустно. Хочется иногда, знаешь, чтобы появилась фея. Пум-бам волшебной палочкой! И мир розовый, а люди летают на облаках.

– Ну розовый мир недостижим, зато построить приятные отношения с людьми и купить машину, в которой мягкие, как облака, сиденья, можно легко. Все в твоих руках.

– Ты в чудеса совсем не веришь?

– Зачем? Если я чего-то хочу, я превращаю это в цель. Захочу – достигну цели. Не захочу – не достигну. Вот и все чудеса.

– И что же, по-твоему, прямо все-все в руках человека?

– Ну кроме смерти и жизни. Хотя и они в какой-то степени… Как медицина прокачалась!

– А мне почему-то всегда очень нравилось думать, что есть что-то такое непостижимое… Пусть не феи и не драконы, но что-то такое… Такое!.. Ведь не будешь ты отрицать силу чудесного случая?

– Приведи пример.

Леля задумалась.

– Ну, например, ходил ты всегда одной дорогой в школу, а потом вдруг решил пойти по другой улице. А там видишь, что у прохожего инфаркт. Вызываешь «Скорую», держишь этого прохожего за руку, успокаиваешь. А потом выясняется, что этот прохожий – миллионер. И он дарит тебе в качестве благодарности что-нибудь нужное и классное. Чудесный случай.

– Но ведь все случившееся просто следствие того, что я пошел по другой дороге.

– Нет, но погоди! Ведь то, что этот прохожий оказался там, это случайность!

– Это тоже следствие его выбора. И инфаркт – следствие того, что раз за разом он игнорировал проблемы с сердцем и вел нездоровый образ жизни.

Леля помолчала, она была не совсем согласна. В голове быстро бегали мысли, складываясь в одно поразительное понимание: пусть все в мире действительно работает по закону причины и следствия, как говорит Илья, но разве не удивительно то, что жизненные пути вследствие тех или иных причин переплетаются именно таким образом и никаким другим? И разве нет хоть капли чуда в том, сколько всего должно было произойти, чтобы следствием стало то или иное, пусть незначительное, событие. Леля не могла сформулировать мысль более четко, поэтому решила не спорить дальше с Ильей и сказала:

– Окей, я сдаюсь.

Зазвонил будильник.

– Уже! – воскликнула Леля, не сдержав досады.

– Да, пора. Через пятнадцать минут урок начнется.

Они взяли свои сумки и направились в сторону школы.

– Ну а ты, – спросил Илья, – увлекаешься театром?

– Вообще нет. И я тоже ходила к директору умолять освободить меня от постановки. У меня мама актриса. Она не то чтобы гениальная, но у нее все-таки здорово получается. И я всегда считала, что театр – это мамина стезя. Вот… Но мне понравилось. Это правда весело. И я даже отдыхаю душой, хотя очень устаю на репетициях.

Они ненадолго замолчали. Тишина в компании друг друга была еще волнующей и непривычной.

У Ильи брякнул телефон. Он прочитал сообщение и нахмурился.

– Что такое? – спросила Леля.

– В общих чертах: ВэГэ приехал и, очевидно, никого не застал, – ответил он, листая беседу класса. – Так, ВэГэ ходил к директору. Ну все, считай, что после уроков у нас будет не репетиция, а экзекуция.

– Извини. Это ведь ты из-за меня… Я не хотела, чтобы у тебя были проблемы!

Илья повернулся к ней:

– Разберемся, – сказал он бодро, – ничего страшного не случилось. И я нисколько не жалею.

Переполненная самыми теплыми чувствами, Леля взяла Илью за руку и притянула к себе, прося тем самым остановиться. До школьных ворот оставалось несколько метров, но они стояли в пространстве между домами, скрытые от всех глаз. Встав на цыпочки, Леля прикоснулась губами к холодной щеке Ильи, а потом заглянула ему в глаза с улыбкой и быстро пошла дальше.

На оставшихся уроках все сидели притихшие и с тревогой ждали звонок, после которого им предстояла встреча с директором.

– Не надо было уходить! – шипели одни ребята.

– Да ладно уже! Сделано и сделано! – отвечали другие.

Наконец наступил час расплаты. Сергей Никитич вошел в актовый зал, где уже расположились десятиклассники, встал около сцены и хмуро оглядел класс.

– Я очень разочарован сегодняшним инцидентом! Валентин Геннадьевич пришел ко мне, говорит, ребята куда-то делись. Из-за пробок опоздал на десять минут, подошел к кабинету, а там пусто. Спросил меня, все ли с вами нормально и не отменены ли уроки… И что это было, дорогой мой десятый класс? Честное слово, ребята, не ожидал! Вам проблем мало, что ли? Вам на аттестат работать и к экзаменам готовиться не нужно? Ну что это за выходки в стиле седьмого класса?! Ну уж вы-то должны понимать… – Сергей Никитич замолчал, переводя дух.

В зале стояла тишина, только из коридора доносились детские крики: зал располагался рядом с кабинетами учеников младших классов.

– Сейчас есть два варианта развития событий, – продолжил директор, – наказать вас всех или наказать зачинщика. Выбирать вам!

Леля посмотрела на Илью. Тот сидел, казалось, очень спокойный.

Ребята молчали.

– Понятно… – директор оглядывал всех поочередно. – Леля, – вдруг сказал он, – может, ты что-то хочешь сказать? Мне кажется, что тебе точно не хочется быть наказанной, когда может быть наказан только зачинщик.

Одноклассники повернулись к ней. Кто-то смотрел разочарованно, кто-то зло, некоторые хмурились… Не обернулся только Федя. Леля видела его сгорбленную фигуру во втором ряду. Она представила, каким виноватым он чувствовал себя, как хотел бы, чтобы ничего этого не было…

– Нет, Сергей Никитич, – Леля помотала головой, – я не