Шрифт:
Закладка:
В глазах у меня внезапно встали слезы.
— Но без нее я ничего не хочу.
Мама посмотрела мне в лицо. Ее черты расплылись у меня перед глазами.
— Возьми себя в руки.
Через несколько недель я сидела на траве в кампусе Сиднейского университета и наслаждалась вечерним солнцем. Я уже начинала клевать носом, когда на страницу моей книги легла тень. Я подняла голову.
— Привет, — произнес силуэт.
— Привет, — ответила я.
Мужчина отошел в сторону, чтобы я смогла увидеть его — незнакомец. Высокий, скуластое, чисто выбритое лицо, симпатичный. Свежий запах одеколона что-то мне напомнил.
— Ты на занятия или с занятий? — осведомился мужчина.
— Уже закончила.
— Можно я угощу тебя стаканчиком, а ты расскажешь мне, как это было?
Любопытно.
Я взглянула на часы. Эгги должна была освободиться только через несколько часов — она преподавала иностранные языки. Я обычно знакомилась с кем попало только в компании сестры, но, с другой стороны, незнакомые мужчины никогда и не подходили ко мне ни с того ни с сего как ни в чем не бывало.
— Почему бы и нет, — ответила я, собирая книги в рюкзак.
Он протянул руку, помогая мне встать, и я взяла ее, заметив, что ладонь у него потная.
Мы сели на солнечной террасе университетского бара среди оравы студентов. Мне нравились длинные летние вечера, когда темнело поздно.
— На каких занятиях ты сегодня была? — спросил мой новый знакомый. Он казался чуть старше меня. Я гадала, кто он — студент или преподаватель.
— Просто встречалась с научным руководителем.
— Руководителем чего?
— Я пишу диссертацию.
— Хм. Смотри-ка, ты меня уже удивляешь. Я нахмурилась, не зная, обижаться или нет.
— Какой темой занимаешься?
— Волками.
Он засмеялся.
— Ну конечно. Классическая академическая профанация — изучать волков в стране, находящейся за тысячи километров от места их обитания, зная, что ты никогда не встанешь из-за компьютера.
Я изумленно уставилась на него.
— Ладно, расскажи мне, что ты узнала о волках по книгам, — продолжил он.
Я отвернулась и посмотрела на расположенный в конце лужайки пруд, в котором плавали утки. Жирные белые гуси вразвалочку расхаживали по берегу, счастливо гогоча. Ветер сдул с моего лба челку. Я подумывала поинтересоваться именем своего спутника, но догадалась, что это часть игры. Не буду спрашивать, пока он не спросит мое.
— Ну же, детка, — подтолкнул он, — признаюсь, ты меня заинтриговала.
Когда я повернула к нему голову, он наклонялся ближе ко мне. Крупный, как футбольный полузащитник, с угловатым, таким чистым лицом, в этом свете он выглядел как актер из старого кино. Меня поразило, насколько он привлекательный, и внезапно я поняла, что не испытываю к нему неприязни, а наоборот, меня к нему влечет, и, к своему ужасу, поймала себя на том, что желаю произвести на него впечатление.
— Я изучаю когнитивные «карты», которые волки создают для себя на своих территориях. Это представления о ландшафте и природных циклах, которые передаются из поколения в поколение, и потому волки знают свою землю досконально и никуда с нее не уходят без особой причины. Волки не мигрируют. Они меняют место только с определенной целью и детенышей учат тому же. Они даже могут делиться друг с другом мысленными образами.
И как же они это делают?
— С помощью воя. Рисуют картинку голосом.
Теперь он пристально смотрел на меня, никто еще не смотрел на меня с таким вожделением.
— Ладно, прикольно, — заценил он. — И почему ты этим занимаешься?
Я пожала плечами.
— Меня увлекает мысль, что животные могут передавать друг другу воспоминания. Некоторые воспоминания сидят так глубоко, что живут уже не только в мозгу, но и в теле.
— Ну вообще-то ничего в теле не живет, это просто игра твоего мозга. — Он провел пальцем по моей руке, в которой я держала джин с тоником. Я вздрогнула. — Это почувствовал твой мозг, а не рука.
— А если на мозг нельзя положиться? — Иногда функции моего мозга очень осложняют мне жизнь. Но порой, конечно, чудесным образом преображают ее. Я не собиралась признаваться в своих способностях: эти грабли я уже давно научилась обходить. Мужчины обычно воспринимают мою откровенность как приглашение испытывать меня, прикасаться ко мне. — А что ты изучаешь? — спросила я, чтобы сменить тему.
— Нейрохирургию.
— Ты нейрохирург? Вот блин! Предупреждать надо.
— А что не так?
— Теперь я чувствую себя дурой из-за того, что начала рассуждать про работу мозга.
Не стоит. Я просто мясник. Пойдем прогуляемся.
Я заморгала.
— А как насчет выпить?
— Мне расхотелось.
Он повел меня по парку, потом по улицам города. Я написала Эгги короткое сообщение, что встретимся дома позже, и почувствовала приятное волнение при мысли о том, как горячо она одобрит это неожиданное рандеву. Я чуть было не попросила сестру присоединиться к нам, потому что радоваться жизни без нее было для меня неестественно, но напомнила себе, что у меня должны быть и единоличные приключения. В голове невольно звучали мамины слова: «В конце концов вам придется расстаться».
Мы гуляли долго, и разговаривать с незнакомцем в основном было легко, не считая тех моментов, когда он вдруг так внезапно менял тему, что я просто обалдевала. В такие минуты в его взгляде мелькало что-то странное — то ли улыбка, то ли скука. А потом он выбирал новое направление беседы, и я в растерянности пыталась сориентироваться.
Также резко он вскоре сменил и маршрут, и мы оказались перед многоквартирным домом, где, не спрашивая о моих желаниях, он вошел в подъезд и остановился, ожидая, что я последую за ним.
Я колебалась. Говорила себе, что это уже перебор, слишком смело с моей стороны пускаться во все тяжкие, да и к тому же опасно, но, если честно, сомнения длились всего долю секунды. Прилив возбуждения напоминал страх, но и пробудил какую-то жажду, жажду событий, каких угодно, и, как всегда, неутомимое любопытство перевесило все остальное. Тело само по себе, без моего ведома, к чему-то стремилось и что-то знало. Так что я пошла за незнакомцем в дом, потом лифт поднял нас на последний этаж, и я ступила следом за ним в его квартиру. Чтобы у меня были и свои впечатления. Чтобы испытать свои собственные, а не подсмотренные ощущения.
Утром он отвез меня домой. Я до сих пор не знала его имени. Он до сих пор не знал моего. Я вся горела, вспоминая головокружительный тактильный опыт, гладкость шелковых лент, стягивавших мне руки, привязывавших меня к кровати, прикосновения его губ к