Шрифт:
Закладка:
Любовь говорит: «Я есть все».
Мудрость говорит: «Я ничто».
Между ними двумя течет моя жизнь.
Переходя к рассмотрению себя как преходящих событий — глаголов, а не существительных, — мы можем отступить назад и позволить потоку течь дальше. Наши усилия переходят от контроля обстоятельств жизни к изучению того, как прожить каждый миг полностью и беззаветно.
ЗАЦИКЛИВАНИЕ НА СЕБЕ И МОЗГ
Видимо, существует два неврологически разных способа относиться к личному опыту: (1) момент за моментом, или эмпирический; (2) как к части «я», или повествовательный. Норман Фарб и его коллеги из Университета Торонто сканировали мозг людей, выполнявших задачи, которые активировали каждый из двух этих способов. Участники видели прилагательные, такие как «уверенный» и «меланхоличный», и их просили (1) почувствовать, что происходит в теле и мыслях, либо (2) оценить, применима ли к ним данная черта.
Как и ожидалось, последняя задача, ориентированная на человека, активировала области мозга, связанные с «сетью пассивной работы» и блуждающим умом (см. главу 2). Осознание в настоящий момент, напротив, помогло участникам отделиться от реакции медиальной префронтальной коры этой «сети» (области, которые связывают прошлое и будущее, дают согласованность с «я») и вместо этого задействовать островок и боковые области мозга (более тесно связанные с осознанием тела). Особый интерес вызывает тот факт, что люди, обученные медитации осознанности, достигли разъединения с большей готовностью, чем новички. Данное исследование показывает, что мы можем научить мозг быть менее озабоченным повествовательным мышлением — мыслями о том, как повседневные события влияют на наше «я», — и вместо этого испытать эмоциональную свободу сиюминутного осознания.
Действительно ли можно повысить уровень счастья? Разве эмоциональные паттерны, заложенные в детстве и семейной генетике, не слишком сильны и их реально преодолеть? И как дети учатся быть добрыми по отношению к себе?
Можем ли мы измениться
Новое исследование психолога Сони Любомирской и ее коллег показывает, что наш общий уровень счастья определяется генами, обстоятельствами и намеренными действиями. Счастливые гены составляют около половины счастья (50 %). Обстоятельства — условия жизни в детстве и нынешние обстоятельства, такие как брак, обеспеченность, религиозность и здоровая жизнь, — охватывают всего 10 %. Самая интересная категория — 40 %, относящиеся к преднамеренным действиям, наша деятельность и мировоззрение. Это то, что мы делаем, например, тренируемся и проводим время с друзьями; как мы думаем, например, воспитание благодарности или доброты; насколько мы поглощены собственными интересами и ценностями.
Изложенное значит, что вопреки тому, во что верят многие из нас, выигрыш в лотерею (обстоятельства) не делает человека счастливым на всю жизнь. Вероятно, вы вернетесь к старому показателю счастья (определяемому генами и прочими обстоятельствами), если только не потратите деньги на то, что вам нравится, например на обучение игре на мандолине или волонтерство в церкви, храме либо мечети (намеренные действия). Если хотите чувствовать себя значительно счастливее, следует инвестировать в преднамеренную деятельность — как вы проводите время и думаете, вместо того чтобы просто приобретать конкретный объект или создавать жизненные обстоятельства, такие как BMW либо новый супруг. Если вы приобретаете BMW или меняете супруга, научитесь наслаждаться этим в течение длительного времени, чтобы поднять уровень счастья. Культивирование преднамеренной активности — противоядие от гедонистической беговой дорожки, описанной в главе 1.
Учимся общаться с собой
Практика самосострадания — преднамеренная деятельность, тесно связанная с нашим опытом из раннего детства. То, как мы относимся к себе, зависит, в частности, от того, как к нам относились родители. Поэтому обстоятельства ранней жизни влияют на нашу способность полностью использовать силу самосострадания.
Научное исследование того, как ребенок приспосабливается к опекунам, известно как теория привязанности и было впервые проведено Джоном Боулби, Мэри Эйнсворт и Мэри Майн. Например, если главный опекун способен проявлять эмоции и отражать эмоции ребенка («Да, я знаю, что тебе грустно, дорогой»), тот узнает, что значит быть грустным, злым, испуганным, возбужденным, радостным, уставшим и т. д., и понимает, что нормально испытывать широкий спектр чувств. Если опекун, напротив, приходит в ярость всякий раз, когда ребенок злится, тот начинает подавлять собственный гнев, потому что это угрожает его связи с родителем. Вырастая, такой ребенок, скорее всего, будет критиковать себя за то, что злится, вместо того чтобы ответить на гнев проявлением доброты по отношению к себе.
Если родитель терпеливо относится к выражению ребенком негативных эмоций, он растет в самосознании без ощущения опасности. Такие дети чувствуют себя в безопасности, общаясь с другими. Например, малыш с развитой крепкой привязанностью будет исследовать комнату с игрушками, но когда родитель ее покидает, выкажет беспокойство. При возвращении родителя ребенок инициирует физический контакт и вернется к игре после того, как успокоится. Такие дети учатся ценить связь с другими.
Ребенок, не испытывающий страданий, когда родитель уходит, и не ищущий контакта, когда он возвращается, может вырасти изолированным или избегающим отношений. Ребенок, который чрезмерно обеспокоен уходом родителя, не исследует окружающее пространство и не способен успокоиться даже после возвращения родителя, может стать злым, пассивным или полным страха взрослым, которому трудно успокоиться или поддержать себя. Такие невербальные эмоциональные привычки переносятся из детства во взрослую жизнь.
Мы также впитываем образы тех, кто заботился о нас в детстве. Если мать девочки проявляла терпение и интересовалась ею, она, вероятно, сохранит данный образец для подражания, будет относиться к себе и другим так же. Наличие непоследовательного или оскорбляющего родителя лишает ребенка знания о том, как быть добрым к себе, вероятно, даже знания о том, что хорошее самоощущение является желанным эмоциональным состоянием. Я знаю взрослых, которые подверглись насилию в детстве и считали, что им нужно работать до седьмого пота, иначе их назовут ленивыми или плохими. Они чувствуют себя роботами, обижаются на тех, кто работает меньше и при этом имеет наглость чувствовать себя хорошо. Мы усваиваем образы опекунов, а также связанные с ними мысли и поведение в течение жизни. Мой бывший клиент, Эндрю, — хороший пример этого.
Эндрю позвонил мне поздним зимним вечером в отчаянии. Он ехал домой с работы на своем грузовике сразу после того, как асфальт покрылся тонким слоем льда из-за небольшого дождя. Когда он попытался притормозить у светофора, грузовик врезался в машину, остановившуюся прямо перед ним. Никто не пострадал, но он смял багажник. Несчастный случай произошел через неделю после того, как Эндрю убедил жену увеличить отчисления на страхование машины до 1000 долларов. Он был расстроен, но не столько деньгами, сколько аварией.
