— Предлагаю начать обсуждение, — подала голос Карита.

Дворяне смотрели на принцессу с уважением. Со многими она была знакома лично, поскольку еще при жизни отца вела доверенные ей государственные дела империи. Если бы только она не была женщиной, ни у кого не оставалось бы никаких сомнений в правильности того, что именно такой человек должен быть преемником династии.

— Да, — вздохнул герцог и подойдя к трибуне сместил обескураженного судью, уверенно занимая его место. — Стоит начать.

— Господа послы, лучше вам удалиться. Ваша империя и так уже непозволительно вмешалась во внутренние дела Ассанты, — с нажимом произнес один из графов, который был в коалиции герцога Барретта.

Послы неловко встали и поспешили покинут зал. Брунис с гордо выпрямленной спиной вышла следом.

Мэй подошла к мужу, один из гвардейцев освободил генерала из кандалов и цепей. Аррон еле стоял на ногах, но при приближении жены счастливо улыбнулся, словно совсем не чувствовал боли. Сердце Мэй сжалось, будто бы пронзенное сотнями клинков. Уэсли поспешил помочь другу, подставляя свое плечо, чтобы мужчина не упал.

— Домой? — прохрипел Ар, сохраняя безмятежную улыбку на губах.

Мэй кивнула, быстро моргая, чтобы никто не увидел ее слез. Она привыкла быть сильной, быть той, кто всегда знает, что сделать, как поступить, какие найти слова в любой ситуации… Иногда быть сильной тоже бывает тяжело. Мэй было страшно, она боялась, что больше никогда не увидит своего мужа, никогда больше не встретиться с ним взглядом…

— Да, — выдохнула с облегчением девушка, пытаясь улыбнуться в ответ.

Никто не стал останавливать чету Астигар, когда они двинулись прочь из дворца. Аристократы лишь молча провожали их взглядом, невольно допуская мысли, что эти двое стоят на совершенно ином уровне, не гонятся за славой и богатствами, невосприимчивы к соблазну властью и величию навсегда поселится на страницах истории, утопая в вечности и памяти многих поколений, которые придут им на смену.

И дворяне почувствовали облегчение, потому что, если эти двое захотели бы завладеть целым миром, ничто не смогло бы остановить их.

На следующий день Мэйрилин и все остальные вместе с вернувшимся генералом узнали, что произошло на суде после их ухода.

Сыну и матери — императору Вэйланду и наложнице Неллае — было предложено два варианта. Первый: он добровольно отрекается от престола и покидает дворец, отправляясь на жительство в свое поместье в городе вместе с матерью. Это было сродни заточению. Либо второй: дворянская коалиция осуждает его и его мать в серьезных преступлениях и приговаривают к казни.

Естественно, что иного выхода у Неллаи не было. Уже ранним утром она и Вэйланд покинули дворец, подписав предварительно манифест об отречении.

Но привело в удивление Мэйрилин другое. Она думала, что Вэйланд подпишет отречение в пользу Кариты, однако своевольная принцесса по какой-то причине не спешила обратить ситуацию в свою пользу и укрепить свою положение. Казалось, ей стоило только протянуть руку и сладкий желанный плод окажется в ее руках, но ее высочество отчего-то медлила.

— Она наверняка думает теперь, стоит ли игра свеч, — бросил за завтраком Эдер на следующее утро, когда генерал вернулся в поместье. Он был одним из тех, кто лучше всего понимал принцессу.

На вопросительно приподнятые брови всех остальных маркиз объяснил:

— Все произошедшее заставило ее задуматься об обратной стороне судьбы главы государства. Даже власть императора не безгранична и не гарантирует долгой и счастливой жизни. Вокруг полно врагов, всегда найдется тот, кто захочет оказаться на твоем месте. Подданные будут подле тебя, внемля приказам, только если ты тоже сможешь дать им что-то взамен. А без их поддержки даже истинный потомок династии, занимающий свое место по праву, не сможет носить корону долго.

Мэй кивнула как ни в чем ни бывало. Да, это не было новостью для нее. Поэтому она никогда не хотела власти, слишком обременительно, много ответственности по сравнению с прилагаемыми усилиями по ее сохранению.

Остальные задумались о своем.

— Я и не думала, что самый главный в империи человек может быть в таком уязвимом и незавидном положении, — произнесла Эйвис. — Я впервые жалею императора.

Откуда ей, простой дочери рыбака, знать, что происходит в умах аристократии и правящего рода?

— Если не она, то кто еще осмелится взойти на трон? — нахмурился Уэсли. Виконт был рад, что вся эта кутерьма с престолонаследием — не его проблема.

Мэй пожала плечами, накладывая Аррону побольше еды в тарелку. За те несколько дней, что они провели в разлуке, генерал сильно исхудал. Было это проявлением отравления или результатом ужасных условий содержания в темнице неизвестно, но последствия налицо. Его щеки впали, скулы стали острее, а одежда до этого сидевшая впору, теперь была свободной. Но янтарные глаза мужчины, сверкали подобному расплавленному золоту, сохраняя редкую силу духа.

— Ну, сами посудите, — продолжал развивать тему Уэсли, загибая пальцы на руке для более наглядной демонстрации. — Вэйланд в пролете, старший брат Кариты — Ригар — мертв, императрица в беспамятстве и непонятно, вернется ли ее душа и разум в прежнее состояние, а младшего сына Неллаи вряд ли допустят до престола, с такой-то матерью, да и мал он совсем… Только принцесса обладает всеми необходимыми качествами, чтобы взойти на трон. Тут уже не важно хочет она или нет, ей придется.

Эйвис удивленно округлила глаза перед такой перспективой. Она была свободолюбивой и терпеть не могла, когда ее заставляют делать что-то против воли.

— Такова участь потомков династии, — молвил Эдер. Слово «долг» для него не было пустым словом. — Мы не выбираем в какой семье рождаемся.

Эйвис подперла рукой подбородок, слова Эдера напомнили ей выплюнутые в порыве гнева обвинения Уэсли в адрес Даналя о титуле и о превосходстве. Виконт, казалось, тоже вспомнил это, потому что он попытался встретиться с девушкой взглядом, но тщетно. С того самого эпизода отношения между ними только по делу, и от былых подначиваний и шуток, которыми они обменивались, не было и следа.

Только Даналь за столом продолжал безучастно водить ложкой в поданом завтраке. У обычно проводящего все время в лаборатории в попытке найти лекарство и сварить обезболивающий раствор, который при виде еды сметал все подчистую не было аппетита.

— Она скорее всего вернется обратно вместе с послами так быстро, как это возможно, — тихо сказала Мэй так, чтобы кроме Аррона, тактично сделавшего вид, что ничего не слышит, ее слова услышал только лекарь.

Эх…эта любовь, приходит тогда, когда ее не ждешь. Тех, кого любить мы тоже не всегда выбираем сами, сердцу не прикажешь…