— Так что, буду вечером. Днем дома не ждите.

— Поняли, — кивает батя. — Кстати, о вечере. Через две недели у нас будет банкет, на котором я на тебя рассчитываю, Макс.

— Ты же знаешь, что я не большой любитель банкетов, — морщусь, только представив себе это пестрое и разношерстное сборище, и чувствую, как на плечи ложатся нежные мамины руки.

— Мы с Гаем и Кати запускаем новую сеть отелей семейного формата. И вы с Леттой нам нужны в качестве поддержки, сынок, — говорит ма.

— Вредина тоже будет?

Так тогда это все меняет! Пожалуй, ради того, чтобы увидеть мелкую в этом крышесносном изумрудном платье, которое я, естественно, купил, я готов напялить на себя костюм и даже улыбаться на камеру, изображая примерного сына.

— Кто? — усмехается батя.

— Виолетта, в смысле? Гаевские всей семьей пойдут? — спрашиваю, и в этот момент виброзвонком оживает мобильный. А вот как раз и вредина звонит. Поглядываю на наручные часы, до конца ее занятий еще как минимум полчаса. Странно, неужели их уже отпустили, и моя птичка “обломинго” сама летит мне в руки? Часть парней из команды с женами уже на даче, другая подтянется, как и мы, чуть позже. Но в принципе, я готов “похитить” ее уже сейчас.

— Макс, — хитро поет, поглядывая мне через плечо, мамуля, — у вас с Леттой точно ничего нет?

— Нет, мам. Все, как обычно, — деликатно съезжаю с темы, поднимаясь на ноги. — Я отвечу и вернусь, — целую родительницу в щечку и выхожу из кабинета, параллельно нажимая на зеленую трубку.

— Летт?

— Макс, привет, это Рита, — слышу в трубке совсем не тот голос, который ожидал.

— Рита? Что-то случилось? Почему ты звонишь с телефона вредины? — напрягаюсь, моментально начиная фантазировать себе самые ужасные ужасы, в которая наивная малышка могла влипнуть.

— Ничего не случилось критичного, — усмехается Рита, — просто Виолетта на меня разобиделась за то, что я вчера тебе сказала про свидание. Забыла свой телефон и, подорвавшись после занятий, помчалась догонять этого Илью. Мне кажется, она собирается все-таки сбежать с ним на свидание. Советую поторопиться.

Вот же… коза мелкая! Догоню и выпорю.

— А с чего ты вообще взяла, что я собираюсь препятствовать их свиданию?

— Не смеши меня, Стельмах! У тебя вчера на лице все было написано.

Что такого было написано на моем лице, уточнять не стал. Попросил Ритку задержать Виолетту, а сам сорвался с места и полетел к машине, до которой сорок этажей, не считая цокольного. Даже времени, чтобы забежать к предкам и сказать, что улетел, нет.

Твою бабушку, Виолетта! Мелкая, умная провокаторша. Наверняка догадалась, что я собирался ей устроить шиш большой и жирный, а не свидание.

В машину запрыгивал, как обезумевший, и всю дорогу, а до универа тут было ни много ни мало, двадцать минут езды, топил как сумасшедший, иногда запредельно превышая скорость.

Руки на руле сжимались до боли в суставах, а сердце гулко долбило в висках. Единственная мысль, что осталась в голове: боязнь не успеть. Упусти я их, можно смело хоть всю столицу объезжать. Хрен знает, куда этот недоделанный адвокатишко ее потащит. А я не могу отдать ему свою вредину! Не могу и все тут. Не доверяю я ему. Да и вообще никому я мелкую не доверяю. Нечего, рано ей еще по свиданиям бегать. Она еще слишком чиста и невинна, чтобы знать, какие у нас, похотливых придурков, зачастую грязные мысли в голове. Тем более, когда рядом с тобой такая “картинка”, со сногсшибательными ножками и умеющая краснеть.

Дьявол!

И да, в этот момент мне было совершенно плевать, каким обезумевшим, ревнивым и просто диким я выгляжу со стороны. Потому что меня на хрен трясет всего. И нет, в благоразумии Виолетты я не сомневаюсь, ровно так же, как и в кобелиной натуре ее Ильи.

Пытаюсь дозвониться, несколько раз набирая вредине, но она не берет трубку. От этого закипать начинаю в тысячи раз стремительнее.

Но ярость достигает своего пика только тогда, когда, заруливая с визгом шин на парковку, вижу, как мне навстречу выезжает серебристая Mazda, и на переднем пассажирском с дурацким веником в руках сидит Виолетта, косясь на меня большими испуганными глазами.

Надо же, вчера бегала, искала платье, а сегодня даже на это все не постеснялась забить. Чувство такое, будто Виолетта решила пойти на это свидание по принципу «из вредности». Хотя о чем это я? Вредность — это второе имя мелкой.

Давлю по тормозам, вызывая сигнал недовольных, выстроившихся за мной в очередь водил, и сам сигналю, намекая, что лучше бы этому Илье притормозить. Но серебристая тачка уже выехала на дорогу. И судя по тому, что набирает скорость, Виолетта еще и решила устроить гонки по оживленному городу.

— Твою мать, вредина! — снова газую и, заходя в резкий разворот, игнорируя красный сигнал светофора, пристраиваюсь в общий поток, пересекая две полосы, и только чудом не въехав ни в кого и сам не получив удар в бочину. Она серьезно думает, что они умудрятся сбежать? Или что я отступлю? Тогда она слишком плохо меня знает!

На дороге настоящий хаос, и я сейчас, давя на педаль газа, просто Охереть как рискую получить от клуба выговор или, не дай бог, налететь на штраф или ментов, лишившись прав, но кажется, мой мозг отшибло напрочь. Там ветер свистит. Ни о чем не могу думать, кроме как о том, что надо их догнать! Это стало едва ли не вопросом жизни и смерти. Какого хера я так разнервничался и раздраконился, не знаю, но перед глазами уже собирается красная пелена.

Топлю уже под двести, догоняя машину этого Ильи только через пару кварталов и, игнорируя всякое чувство самосохранения, пересекаю сплошную и вылетаю на однополосную встречную полосу. Где на меня с немалой скоростью стремительно несется какой-то белый джипарь, со всей дури сигналя. Даже сообразить ни черта не успеваю, действуя на одних рефлексах, и, положившись на убойную реакцию, буквально в считаных метрах до встречи капотов я оттесняю тачку Ильи на обочину и, даванув на газ до упора, с ревом мотора иду на обгон и резко торможу прямо перед носом серебристой Мазды. Сердце колотится от притока адреналина, а я выскакиваю из машины и направляюсь прямиком к пассажирской двери.

— Какого черта ты творишь?! — кричит срывающимся голоском и выскакивает из машины мелкая, пока я, злой как вепрь, несусь к ней. — Тебе жить надоело что ли, дурак?! — прилетает мне со всей силы букетом тем самых калл