Разумеется, глинтвейн она готовить не умела, а потому вскипятила получившуюся бурду, которую все из вежливости, а точнее из страха быть развоплощенными, попробовали. Кажется, мои вкусовые рецепторы приказали долго жить после первого же глотка. Так что в итоге Мор пила это в одиночку, пока я «случайно» не выкинул котелок в окно.

Она немного поворчала на меня и снисходительно перешла на Бакшайское. Я молча принял благодарность Смерти, которая смогла продолжать веселье, не потеряв лица.

К себе я вернулся уже далеко за полночь, хотя остальные еще продолжали веселиться. Талер только распелся и останавливаться не собирался. Разумеется, Бион ляпнул, что в Шоу поют лучше, чем в Крауне, так что вечеринка перешла на новый виток.

Минут через десять дверь в мою комнату тихонько скрипнула и я почувствовал знакомые легкие цитрусовые нотки, к которым теперь добавился аромат весны и листьев. Наверное, это из-за сновидения Евы.

А на следующий день мы выдвинулись в путь. Я мог бы остаться в городе еще немного, а потом перенести себя и несколько человек скольжением сразу на место, но мало ли что может произойти за это время? Поэтому отправился вместе с остальными.

Изначально все хотели собраться в Сантии, так как именно там протрубил архангел. Но после того, как командор стены освободил птичьи крепости, решено было устроить сбор войск там. Мы двигались в сторону Лаудантиума, который уже был взят под контроль благодаря помощи Шепчущих.

Там же к нам присоединилась ячейка сопротивления из Ундо вместе с добровольцами. Основные же силы ждали нас в Вороньем Гнезде. По факту это полувоенный-полуторговый город. А по сути — перевалочный пункт. Город был довольно большим, почти как Сантий, но жителей здесь было мало. Существовал он за счет постоянного потока солдат и обоза, перемещающихся в одну из крепостей стены и обратно.

Что же говорить, за последние полвека городок знатно захилел. Стену охраняли в основном Эдейцы и менять их никто особо не собирался. Крепости обросли своим собственным хозяйством, а защитники континента от угрозы прорыва тварей из иных миров, перестали быть просто наемниками. Теперь это семейное дело.

Птичники, как они сами себя называли, жили в птичьих крепостях, заводили там семьи, растили детей. И те в свою очередь сменяли отцов в вечном дозоре. Что уж говорить, армия птичьей стены выглядела как суровые северные викинги, даром, что служили на юге. Выглядели парни мрачными и угрюмыми, но на деле оказались самыми добрыми и веселыми ребятами, что я когда-либо встречал. Просто им для этого надо было немного выпить.

Возглавили объединенное войско Сантор и командор, чьего имени я так и не узнал, потому что все его звали именно так. Суровый мужик, над которым не властно время. Седой до белизны, лицо испещрено старческими морщинами, глаза давно поблекли, но голос такой, что им можно крушить камни. А спина вообще будто не способна гнуться. Да и движения у него были быстрыми и уверенными — ни следа старческой слабости.

Птичники командора боялись до дрожи, но стояли за него стеной. Дошло до того, что они отказались подчиняться Сантору, потому что для них вся Белая Дюжина — детские сказки. А командир, что годами сражался с ними плечом к плечу — вот он, рядом. Это мне в них понравилось, в кои-то веки я встретил людей, которым плевать на Архангела, Длань и прочую полурелигиозну,ю придурь местных. А еще у меня был Бион, который всегда мог достать вина, так что мы Птичниками быстро поладили.

Местные зря времени не теряли, успели снять с десяток орудий со стены и поставить их на ход. Крепости уже успели построить нам несколько осадных катапульт и прочее по мелочи, но как я понимал — это как горохом об стену.

В осаде городов я разбирался примерно никак, но по обрывкам разговоров понимал, что дело непростое и шансы у нас микроскопические. Даже если мы как-то преодолеем внешнюю стену и войдем в город — требовалось еще захватить замок, который защищал весь цвет имперской нации. А это, как оказалось, созданные на конвейере дремлющие и Багровые твари.

Даже с учетом Птичников, бойцов сопротивления и тех добровольцев, которые хоть как-то умеют сражаться, мы проигрываем в численности примерно втрое. По боевым ловцам уступаем катастрофически, ведь Шепчущие не очень в открытых столкновениях. А тех, что удалось собрать со стены и других городов — явно не достаточно.

И в этом частично была моя вина. Элита бойцов сопротивления, а в частности — ловцов, погибла несколько лет назад в битве близ Золотого Леса. Именно тогда Мор и Убо отправили призыв в мой мир, чтобы вернуть меня сюда.

По оснащению только все более-менее — спасибо за это складам резервов, которые мы распотрошили в отбитых городах.

Как дела у Убо я не знал. Переместиться самостоятельно в академию у меня не получилось, хотя Скай говорит, что мы без проблем это проворачивали раньше. До тех пор, пока нам не запретили там появляться.

Кстати, это очень забавная история. Разумеется, что за история, Скай мне до сих пор не рассказал. Но меня точно выгнали из академии в тот раз. Вернее Убо. Вернее меня, когда я был в теле гомункула, в котором теперь зародилось сознание Убо.

В общем, я без понятия, как штурмовать столицу, но к моему огромному счастью — это не моя забота. Мои способности и навыки они себе примерно представляют. Так что либо Сантор поставит мне какую-то подходящую задачу, либо я поставлю ее сам себе.

Пока что оптимальным вариантом выглядит пойти и начать крушить все вокруг, пока не устану. Затем отдохнуть и по новой. В идеале — найти их ловцов и расправиться с ними. Для меня это самая легкая цель, учитывая возможности Ская, блокирующего чужие сны. И в плане вклада в общую победу — максимальная эффективность.

Еще надо встретиться с Шутом, может у него есть какой-то план. Пока что советник показал себя исключительно со стороны рационального и эффективного стратега.

Но проблемы начались уже на подходе к столице.

— Мор, это что за хренобора? — спросил я, глядя на полупрозрачный купол над городом, отливающий черным.

— Когда я была тут последний раз, этого не было.

— Бион?

— Это великий кристалл. Кто-то транслирует через него конструкт купола.

— Это очевидно, что за сновидение? Видишь какие-нибудь эфирные эманации?

— Вижу. И