Глупая

Одна неделя и один день спустя...

— Черт, — хрипло прошептал Грей в мои губы, а затем его язык снова оказался у меня во рту.

Да.

Мы были наверху в его доме, и он прижал меня к стене у двери в ванную. Моя юбка была задрана до талии с одной стороны, потому что его рука была в моих колготках и трусиках, обхватив меня за задницу. Другая рука была у меня под свитером, крепко обнимая меня, его пальцы почти касались моей груди сбоку. Я вытащила его рубашку из штанов, и мои пальцы исследовали накачанные мышцы его спины, другая рука была в его волосах, прижимая его рот к моему.

В нашем поцелуе было столько страсти, что я превратилась в жидкость в его объятиях, и, если бы он не обнимал меня так крепко, я упала бы на колени. Между ног возрастало напряжение, моя грудь набухла, соски затвердели и прижимались к его груди. Я не могла насытиться его губами, его языком, руками и его телом, а он не мог насытиться мной.

— Грей!

Это бабушка Мириам звала с первого этажа.

Я слышала ее, и знаю, что Грей тоже, но никто из нас не остановился, вот как сильно мы были поглощены друг другом.

— Грей!

Послышалось снова, и он отстранился от моих губ.

— Черт! — рявкнул он, я чуть приоткрыла глаза и встретилась с его горящим взглядом. Я уже была возбуждена, но при виде его красивых глаз, разъярённых и одновременно очень, очень возбужденных, очередная порция влаги пропитала область между моих ног.

— Грей! — бабушка Мириам крикнула снова.

— Иду! — крикнул Грей в ответ, я была возбуждена и не хотела останавливаться, но нам не следовало начинать что-либо. Мы планировали поехать в церковь; мы должны были сидеть в грузовике через десять минут, и несмотря на то, что страсти накалились, как и всегда, мы оба понимали, что не могли продолжать. Не перед церковью. Не в этом доме. Не в присутствии бабушки Мириам.

— Прости, куколка, — пробурчал Грей, нежно убрав руки из-под моей одежды, и я улыбнулась ему.

— Все в порядке, — прошептала я.

Его взгляд стал ленивым, таким милым, привлекательно, обаятельно ленивым, что я поднялась на носочки и поцеловала его, потому что не могла остановиться.

Напоследок он сжал мою задницу еще раз, прежде чем одернул юбку вниз, хотя сделал это, чтобы в последний раз пощупать меня, и я знала это. Юбка была длинной и широкой, и опустилась до лодыжек, как только его рука покинула мои трусики.

Я позволила ему это в основном потому, что мне это нравилось, но больше, мне нравилось, что он этого хотел.

Он наклонился и поцеловал меня в лоб, затем развернулся и направился прочь по коридору, заправляя свою рубашку в брюки. Все еще прислоняясь к стене для поддержки, я наблюдала за ним, пока он не исчез из виду на лестнице. Затем я судорожно вздохнула и улыбнулась.

Я оттолкнулась от стены и, завернув за дверь, вошла в ванную и включила свет. Я подошла к раковине и посмотрела на себя в зеркало.

Бабушка Мириам была проницательной, один взгляд на мои припухшие губы и мечтательный взгляд, и она поняла бы, что мы с Греем обжимались.

Что ж, она не в первый раз это видела.

Достаточно сказать, что последняя неделя была насыщенной. На самом деле, у меня никогда не было такой насыщенной недели.

Или такой фантастической.

После посещения церкви в прошлое воскресенье с Греем и бабушкой Мириам (в джинсах, что было унизительно, и стало ещё хуже, когда бабушка Мириам косо посмотрела на них, как только я спустилась вниз), Грей подвёз меня до города, и я пообедала с Кейси.

Я думала, что он воспримет новости о том, что я нашла работу и собиралась остаться в Мустанге, очень эмоционально.

Но я не учла, каким влюбленным он был. Кейси и его таинственная женщина (я до сих пор не знала ее имени), похоже, сблизились друг с другом, как и мы с Греем. На самом деле, он спешил побыстрее покончить с обедом, так как это было воскресенье, ее выходной, и он хотел побыстрее вернуться к ней. Он был даже рад и горд, что я устроилась на работу.

Он был обеими руками за то, чтобы остаться в Мустанге. Ни слова против не сказал. Даже не пискнул.

Вместе с тем он не спросил про Грея. Также он не поинтересовался, жила ли я у Грея дома, или заботился ли он обо мне.

Зато, он попросил денег.

Так что, я отдала ему двести долларов, а затем отправилась в универмаг и спустила кучу денег на новый наряд. Это были всего лишь юбка, свитер и пара колготок. Но я сделала это, чтобы в следующий раз, когда поеду в церковь с Греем и бабулей Мириам, она не бросала на меня сердитые взгляды из-за моего наряда.

И мне нравилось то, что я купила. У меня не было юбки так давно, даже не знаю, была ли она у меня вообще когда-нибудь. Более того, моя юбка была лучшим (поэтому, к сожалению, дороже), чем все, что у меня было. Купленный мною наряд состоял из длинной, широкой, черной, шерстяной юбки, спускавшейся до лодыжек, и такого же толстого, но облегающего, шерстяного свитера с воротником "хомут". Мои ковбойские сапоги подошли бы, но, к счастью, черные были красивее.

После того, как я прошлась по магазинам, Грей заехал за мной, и часть того воскресного дня я провела, убеждая его, что буду в безопасности в комнате, которую Дженни мне предложила над Рамблером. Потом еще какое-то время в то воскресенье я занималась тем, что помогала Грею находить и паковать вещи, чтобы отвезти в ту комнату. Потому что Грей позвонил Дженни, и она сказала ему, что в комнате кроме двуспальной кровати и дивана больше ничего не было. Остаток дня я наблюдала с некоторым восхищением, как Грей приволок старую неработающую кофеварку и возился с ней какое-то время, чтобы она заработала.