Мы продолжали под холодным дождем подниматься по извилистой крутой дороге, ведущей к Старой Белой вершине.

Постепенно дорога становилась все хуже, пока не исчезла окончательно, ее поглотил лес. Но мы знали, что Роща Леди находилась рядом с вершиной, и у нас не оставалось иного выбора, как двигаться вверх по крутым склонам, поэтому мы медленно ехали мимо узловатых дубов и ясеней, которые постепенно вытесняли темные вечнозеленые деревья.

Мы поднимались все выше, пока перед нами не открылся вид на западную часть горной цепи Солнечные ступени, нам даже удалось разглядеть Серебряное море за ней, горящее, словно расплавленная бронза, в лучах солнца, уходившего за горизонт.

Наконец, когда сумерки захватили небо, мы нашли новую тропу, почти полностью заросшую, и вскоре уже видели прямо над нами поляну, где на фоне темневшего неба выделялся круг высоких сосен, и мне показалось, что я заметил более темное пятно внутри круга, тусклое, почти неразличимое ядро, которое безмолвно раскачивалось на вечернем ветру. Перед затененной рощей тянулась полоска открытой земли, посреди поляны стоял большой вертикальный камень. Прошли бесчисленные годы, ветер и дождь оставили свой след на его поверхности, но, когда мы приблизились, мой господин сказал:

– Это старые руны нашего народа. Осталось не так много, чтобы читать, но я думаю, мы можем догадаться, что там написано. – Он повернулся к Кормаху. – Ваши люди не должны заходить дальше границы. Я уверен, что мы нашли вход в Рощу Леди. Вам лучше спуститься немного вниз – там вы сможете разбить лагерь и ждать нас.

Кормах обернулся и заговорил со своими людьми на языке смертных. Я увидел, как на их напряженных лицах появилось облегчение.

– Я пойду с вами, друзья мои, – сказал Кормах, глядя вслед эрнам, которые начали спускаться по тропе.

– Спасибо, Кормах, – проговорил мой господин, – но вы с нами не пойдете. Это только для меня и моего брата. Лорд Эназаши не посмеет казнить двух представителей клана Са'онсерей – во всяком случае, только за вторжение в рощу, – но, полагаю, ничто не помешает ему расправиться с вами или вашими людьми.

Сначала Кормах возражал, но Хакатри довольно быстро его убедил.

– Я буду молиться за ваш успех, лорд Хакатри и лорд Инелуки, – наконец сказал Кормах и уехал вслед за своими людьми.

– Он знал, что ты не позволишь ему идти с нами, – заявил Инелуки. – Я думаю, смелость смертного была показной.

– Может быть, – ответил Хакатри. – Или ты судишь его слишком строго. Но если ты действительно хочешь испытать отвагу смертного, у тебя будет множество шансов, когда мы вернемся в Долину Змея.

На миг я задумался о том, распространяется ли на меня защита Са'онсерей, но отбросил эту мысль как недостойную: я не сомневался, что Хакатри не допустит, чтобы со мной случилось что-то плохое.

Когда мы миновали священный камень и вошли внутрь круга деревьев, я обратил внимание на новый запах, такой же сильный прохладный аромат, как от окружавших нас сосен, но заметно от него отличавшийся. В нем чувствовались пикантная сладость и еще что-то темное, дыхание влажного мха, сплетавшееся с ощутимым привкусом каменистой земли после прошедшего дождя.

Народ моего господина называет запах живого ведьминого дерева A'т'си – «кровь земли». Поэт Тайа говорил, что это «одна из величайших и прекрасных вещей», но я никогда не чувствовал его в клинках или доспехах из ведьминого дерева, а в другом виде с ним не сталкивался. Аромат был ошеломляющим и проникал прямо в мои мысли.

Когда мы прошли через внешний ряд сосен, воздух стал более теплым и влажным. Шум ветра полностью заглушили деревья, слабый свет луны и звезд струился сквозь плотную листву, с трудом преодолевая ее покровы, и я едва видел собственные руки, сжимавшие поводья Морской Пены.

Глаза у меня были не такими зоркими, как у моего господина и его народа, но и не слабыми, как у смертных. Я постепенно привыкал к темноте и уже мог различить центральную часть рощи – не только очертания ведьминых деревьев, более толстых, чем сосны, – они стояли дальше друг от друга, чем высокие сосны, – а также и бледные пряди ползучих растений, свисавших с ветвей и закрывавших пустые пространства между деревьями, словно кто-то пытался случайным образом связать их вместе. Ползучие растения напоминали белое плетение – йедуам – когда-то мне объяснили, что они растут только на ведьминых деревьях.

Застывший, тяжелый и влажный воздух так давил, что мне стало трудно дышать, хотя мой господин и его брат, казалось, чувствовали себя прекрасно.

Они уже увидели деревья в центральном кольце, которое окружало пространство, где росли первые ведьмины деревья. Я слышал, как Хакатри и Инелуки тихо о чем-то разговаривали, и вдруг понял грандиозность того, что мы сейчас делали. Впервые в жизни я оказался в священной роще ведьминых деревьев, но мы пришли точно воры, а не как законные собиратели. Мои собственные тревоги показались мне мелкими и неважными на фоне возраста и значительности рощи, и какая-то часть сознания твердила, что мы намерены ограбить священную гробницу.

Пока мой господин и Инелуки не выбрали дерево, я не думал о практических проблемах, которые возникнут при попытке его срубить и вынести из рощи. Я не видел верхушки дерева, которое им приглянулось, но оно не было молодым: я даже двумя руками не смог бы обхватить его ствол.

В то время как я присматривал за лошадьми, которые вели себя на удивление спокойно (во всяком случае, гораздо спокойнее, чем чувствовал себя я), братья обнажили оружие, меч Инелуки по имени Пламя и легендарный Громобой моего господина – Индрейю на языке зида'я.

Однажды мой господин выразил сожаление, что я не знаю, как делается клинок из ведьминого дерева, ведь представители моего народа всегда считались мастерами обработки священного дерева. Очередной новый для меня факт о моем народе – один из множества мне неизвестных. Позднее я узнал, что сердцевину дерева следует сжать и обрабатывать кувалдой, добавляя различные компоненты, чтобы лезвие стало гибким и прочным, как металл. Но даже в ту ночь, когда мой господин и Инелуки трудились в безмолвной роще, я понимал, что после придания определенной формы ведьмино дерево становится прочнее сырой древесины именно по этой причине, после долгих часов работы, – братья сумели подрубить ствол так, чтобы выбранное дерево упало.

– Что теперь, брат? – спросил Инелуки, когда они прошли вдоль ствола. – Мы обрубим ветви до того…

– Стойте, воры! – раздался крик из темноты на языке зида'я. – Еще один шаг, и наши стрелы вас найдут.

Конечно, мы остановились.

– Мы нашли ваших союзников ниже по склону, – продолжал голос. – Они даже не знают, что мы обнаружили лагерь, хотя наши лучники их окружили. А теперь подойдите к нам – и без фокусов! Мы видим вас гораздо лучше, чем вы нас.

– Мы вас не боимся! – заявил Инелуки.

Хакатри, как всегда, менее воинственный, чем Инелуки, ответил: