вампира. «Ну и язва же он!»

– Давай снимай рубаху, – помешиваю мазь в таре, чтобы та не засохла.

– Это обязательно?

– Да, – шиплю в ответ.

– Само зарастет, как и всегда…

– В тебе нет осколка, – напоминаю ему. – Так что снимай рубаху!

– Может быть, я еще и портянки должен снять, пуговка?

– Нет уж, оставь их при себе! – требую я и отворачиваюсь. Раздается цоканье языка, а после шелестение. Я поворачиваюсь и охаю. На спине вампира нет ни одного места, где не было бы больших рубцов. Огромный синяк на левой лопатке темнеет на глазах. Правому боку тоже досталось. Я подступаю к Дариусу и, тихо вздохнув, начинаю аккуратно наносить мазь.

– Ай! – восклицает тот, отчего я подскакиваю.

– Больно?

– Нет, глупая! – фырчит тот. – У тебя руки ледяные!

– Придурок!

Мазь сразу же обезболивает гематомы, о чем знала всегда. Я бережно наношу зеленую жижу, нежно втирая ее в кожу. На одном чрезвычайно глубоком рубце замедляю руку. По-видимому, это свежий шрам, который он получил совсем недавно.

– Откуда у тебя эти раны?

Вампир помалкивает, очевидно, не желая отвечать на вопрос. Я переключаюсь на правый бок, опускаясь на корточки. Мази остается много, поэтому не жалею ее и круговыми движениями втираю в кожу вампира.

– Они были получены до того, как меня прихватила Лилит.

– Собственно, так в тебе вырабатывали военный дух?

– Угу, – мычит парень, немного морщась.

Закончив со спиной, я перехожу к его разбитому носу и губе. На ребрах колотые раны, а на кубиках живота неравномерно затянувшийся огромный рубец. Вампир глядит на меня исподлобья, напрягая мышцы рук. Я поджимаю губы и опускаюсь к парню.

– Почему ты сказал, что отряд был твоей семьей?

Вампир глядит в сторону. «Быть может, это к лучшему…» – решаю про себя.

– Когда отряд только был подобран, то мы частенько зависали в громадном холле. Бруно выстроил его специально для нас. Тогда я, еще не привыкший к такой свободе, почти ни с кем не переговаривался. Появился Марк, оборотень, – уточняет парень. Я замечаю, что мази не осталось, а для ран нужно второе лекарство. Отхожу к столу, чтобы взять его. – Он был первым, кого изготовила Лилит. Вырастила его, как своего младшего брата. Лилит всегда заботилась о нем больше, чем обо мне.

– Ты был вторым, кого она захватила? – растирая две травы и капая магическое масло, продолжаю размешивать лекарство.

– Да. Но… как ни странно, я мало с кем контачил.

Я умолкаю, делаю средство, быстро возвращаюсь к Дариусу. Под его чарующим взглядом мне становится неуютно. Под натиском его глаз чувствую, как внутри рождается смущение. Касаюсь скомканным бинтом раны на носу вампира, парень морщится.

– Позже, – продолжает Дариус, – мы с ним были на задании. И не раз. Потому что, пока Лилит адаптировала новоиспеченного рыцаря, на нас спускалось все остальное: битва, государственная защита, основание внутренних войск. И как-то помаленьку я сдружился с этим парнем. А позже…

Дариус замолк на долю секунды. Но я спокойно продолжила наносить лекарство, которое, по-видимому, сильно щипало рану.

– Хватит! – завопил он, отстраняя меня рукой и хмуря брови.

– У тебя на спине сотни шрамов, а ты не можешь стерпеть обычное лекарство от ссадин? – ехидно удивилась я. Дариуса, кажется, это задело, поэтому, фыркнув, он дал завершить обработку ран.

– Потом он меня спас. Я влетел под орду орков. Эта война развязалась двадцать лет назад. Они хотели захватить половину земель Королевства остывших морей, но король Бруно отослал нас в горячую точку. Мы разделились, чтобы взять в кольцо орду, однако из-за вмешательства шамана между нами быстро образовалась пропасть.

– Между кем? – переспрашиваю я, взяв со стола чистые бинты.

– Между мной и моей армией вампиров. Эта нерушимая стена не давала перелететь через нее на мою сторону. Время шло на секунды, и я окончательно решился ненадолго задержать их на своей стороне.

– И Марк пришел тебе на помощь? – приступаю ко второму этапу обработки ран, нанося уже ту мазь, что и на синяки.

– Да. В самый существенный момент, когда я лежал и думал, что погибну… Марк протянул руку помощи.

– Почему он не смог убедить Лилит не выгонять тебя из отряда? – не выдерживаю я и спрашиваю, переходя к последней ране на лице вампира. Губа припухла, а на коже засохла кровь.

– Тебе не понять, – сообщает он. – Да и мне тоже…

– Раз вы были такой крепкой семьей, почему никто не вступился за тебя?

Вампир ничего не ответил. Но, быть может, ему было больно об этом говорить.

– Сейчас не двигайся, – командую ему и замечаю краем глаза, как Дариус пристально глядит на меня. Я начинаю волноваться. Чувствую, как сердцебиение учащается, а во рту пересыхает. Неприметно проглатываю тягучую слюну стеснения и принимаюсь обрабатывать его губу. Вампир дергается, и я приоткрываю свои тонкие губы.

– Терпи, – шепчу ему, сама того не замечая. Румянец на моих щеках, по-видимому, привлек внимание вампира. Он буравит меня взглядом, практически не моргая.

– Да что ты знаешь о терпении? – едва слышно выговаривает вампир, обжигая мое лицо своим теплым дыханием. От этого мне делается дурно… Голова кружится. Я прохожусь куском чистого бинта с лекарством по его ране еще раз, а потом отворачиваюсь. Осознаю, что мое дыхание сбилось. «С чего вдруг я так встревожилась?» Спиной чувствую его взор: морозный, алчный, хищный. Собираю последние остатки своей решительности и разворачиваюсь. Аккуратно прикасаюсь подушечкой пальца к ране. Губы вампира довольно прохладные и мягкие на ощупь. Подмечаю за собой, что мной овладевает робость перед вампиром. Все это время Дариус ни на секунду не спускал с меня глаз. Мне кажется, что он рассмотрел каждую клеточку моего тела. Каждую родинку и ресничку. В какой-то момент мы сталкиваемся с ним взглядом. Его глаза переметываются то на мои губы, то на глаза. От этого неловкого момента у меня прерывается дыхание. Ощущаю, как потеют ладони. Дариус немного опускается ко мне, и я чувствую его теплую ладонь на своей щеке. Он проводит по ней, не отрывая взгляда. Его пальцы скользят ближе к губам и бережно дотрагиваются до раны, которую он оставил. Внутри меня разбушевался шторм. Он склонился еще ближе, так, что я ощущаю аромат его волос. Я нервно проглатываю очередной комочек смущения.

– Твои раны… – шепчет Дариус, – тоже нужно… обработать…

Аромат шалфея и мяты вскружил мне голову. Понимаю, что слышно лишь наше тяжелое дыхание. Я озадачена его голосом: странным, манящим, настойчивым. Вдыхаю еще раз аромат его волос, отстраняюсь. Мой бешеный пульс Дариус, по всей видимости, слышит. Но ничего не делает, лишь надевает обратно свою рубаху. Я