день первого причастия сестры преподнёс ей сделанные им для неё туфли. После обучения в лучшей сапожной мастерской Неаполя Сальваторе открыл в доме родителей крошечный магазинчик. А в шестнадцать лет жизнь его круто изменилась.

Старшие братья, как и тысячи других молодых итальянцев, в начале XX века уехали в Америку в поисках лучшей доли. В 1914 году они позвали младшего братишку поработать с ними в Бостоне. Сальваторе получил родительское благословение, попрощался с многочисленной роднёй и отбыл в «страну больших надежд».

Из фильмов «Крёстный отец» и «Однажды в Америке» мы вынесли некоторое представление о том, как складывалась заокеанская жизнь южноитальянских юношей. Что касается молодого Феррагамо, то его надежды полностью оправдались. Он уговорил братьев переехать в Калифорнию, где потеплей, чем в Бостоне, и обосноваться в Санта-Барбаре. Однако место действия будущей многосерийной мыльной оперы они вскоре поменяли на Голливуд, где Сальваторе открыл мастерскую по изготовлению и починке обуви. Вскоре к нему стали заглядывать кинематографические звёздочки и настоящие звёзды тех далёких 20-х годов. Сальваторе шил для них индивидуальную и красивую обувь, а чтобы она стала ещё и очень удобной, он посещал занятия по анатомии в университете Южной Калифорнии. Медицинские знания чрезвычайно помогли старательному и восприимчивому молодому мастеру. Теперь он точно знал, как обуть любую женщину в мире так, чтобы её ножка выглядела великолепно и чувствовала себя превосходно. Он мог бы, как Александр Сергеевич Пушкин, сказать:

Дианы грудь, ланиты Флоры

Прелестны, милые друзья!

Однако ножка Терпсихоры

Прелестней чем-то для меня.

Через тринадцать лет жизни в Америке Голливуд был обут и покорён, а победы подкреплены небольшим капиталом. Сальваторе исполнилось двадцать девять лет, и он задумался, что делать дальше. Его тянуло на родину. Если он завоевал Голливуд, почему бы не попробовать свои силы в Италии? В детстве родители видели его врачом или адвокатом, а он хотел прославиться в скромной и непрестижной профессии сапожника. Пора доказать всем, особенно родне, что и сапожник может быть великим в своём деле. Однако Неаполь – город уж слишком больших контрастов и предрассудков. Да и найдётся ли в нём достаточное количество заинтересованных клиентов? А самое главное – удовлетворит ли его качество необходимых для работы материалов? Пожалуй, только во Флоренции выделывается лучшая кожа в Италии. К тому же там всегда уважали ремёсла, всегда умели ценить красивые вещи. А что касается тосканских тщеславия и самодовольства, то и им необходимы башмаки.

Решение принято: Сальваторе покидает Голливуд и обосновывается во Флоренции, прекрасно понимая, что завоевать этот город – всё равно что взойти на пока ещё не покорённую высочайшую горную вершину мира Джомолунгму. Слава мастера Феррагамо поднялась на Эверест значительно раньше его коммерческого успеха, которому во время первого восхождения помешали мировой экономический кризис и нечестные управляющие бизнесом. Зато вторая попытка увенчалась полным успехом. Под Флоренцией заработала фабрика по производству обуви вручную, а в купленном дворце Спини-Ферони открылись офис и магазин. Флоренция провозгласила Феррагамо королем shoemaker’ов. Ему оставалось лишь обзавестись королевой: в сорок два года он всё ещё был не женат.

Помните сцену из фильма «Крёстный отец», когда Майкл Корлеоне приезжает в родную деревню отца на Сицилии, видит в толпе девушку, в которую влюбляется с первого взгляда, и немедля ведёт её к алтарю? Примерно то же самое случилось и с Сальваторе. В 1940 году состоятельный и успешный мастер приехал в родные околонеаполитанские пенаты, где очень положительный мэр-врач раскрутил знаменитого односельчанина на строительство столовой для бедных. Сальваторе не только не отказал в матпомощи, но решил некоторые моменты лично проконтролировать, для чего как-то зашёл вместе с сестрой к инициатору благотворительного проекта господину Милетти. Дверь открыла дочь мэра Ванда. Увидев молодую девушку и услышав её простые слова: «К сожалению, папы нет дома, синьор Феррагамо», – Сальваторе тихо сказал сестре по-английски, надеясь, что юная особа его не поймёт: «Вот та, на которой я женюсь». Через два месяца уважаемый всеми потомственный dottore Miletti, он же мэр местечка Бони-то, выдал свою девятнадцатилетнюю дочь Ванду за сорокадвухлетнего крестьянского сына сапожника Сальваторе. Можно сказать, что это был неравный брак: она – этакая местечковая аристократка, а он – представитель малоуважаемой профессии для бедных (в Неаполе сапожники считались пройдохами и хитрецами).

Король-Сапожник Сальваторе Феррагамо с супругой Вандой

А что думала новобрачная? Много лет спустя в одном из интервью Ванда вспоминала: «Сальваторе не был красавцем. Он был маленького роста, всего 160 сантиметров, но он был невероятно харизматичен, от него исходило тепло…» Он пользовался у женщин полным доверием: они полагались на его вкус и смело вверяли ножки его заботам. По ножкам клиенток Сальваторе очень уважительно и весьма оригинально делил дочерей Евы на три категории: те, что носили обувь до тридцать седьмого размера, были золушками; обладательницы тридцать седьмого числились венерами, а все остальные, начиная с тридцать восьмого, становились аристократками. Интересно, кем была Грета Гарбо, знавшая Феррагамо по Голливуду? Как-то раз она вошла во дворец Спини-Ферони в старых сандалиях, а вышла из него с семьюдесятью коробками самой разной обуви.

Знаю совершенно точно, что Одри Хепбёрн была аристократкой по всем параметрам – не только по шкале размеров ноги, но и по происхождению, и по поведению. Именно с ней Феррагамо всегда поддерживал тёплые дружеские отношения и придумал для неё балетки – совершенно плоские туфли без всякого намёка на каблук, зато очень удобные.

Мэрилин Монро, скорее всего, относилась к категории венер. Её неоспоримую сексапильность Феррагамо подчеркнул в фильме «В джазе только девушки», поставив Душечку на первые в мире одиннадцатисантиметровые каблуки-шпильки. Этот факт отразился в незабываемом диалоге Тони Кёртиса и Джека Леммона, смотрящих вслед подружке президента Кеннеди:

– Как они могут так ходить?

– Да у них центр тяжести в другом месте.

Мне кажется, Ванде Милетти повезло с супругом. Сальваторе обожал жену и каждую свободную минуту проводил с детьми. Минут этих, правда, было не так уж много, потому что работал он без устали. Он всё время придумывал что-то новое, и эти новшества зарегистрированы в количестве четырёхсот патентов. Сальваторе принадлежит поистине гениальное изобретение металлической опорной дуги для каблука, благодаря которой стало возможным появление на ногах у женщин шпилек.

В 1947 году Феррагамо получил самую престижную в мире моды премию «Нейман Маркус», которая по значимости не уступает киношному «Оскару». Незамедлительно американские журналисты окрестили лауреата «сапожником мечты». Награду мастеру присвоили за «невидимые босоножки», идея создания которых родилась во время войны, когда образовался дефицит материалов. Как-то, торопясь