нечто важное. Даже не пропустил, а не обратил должного внимания. И это чувство не отпускало даже после посадки на полевом аэродроме Экспедиционного Корпуса, и держало всё время, пока проявлялись фотографии.

Но вот, наконец, снимки были готовы, и генерал Фрунзе пригласил Красного на совещание. Собрались в тесном кругу — сам командующий, плюс начальник штаба, плюс начальник разведки, ну и сам Василий.

И одного взгляда на разложенные на столе фотографии хватило, чтобы Вася вспомнил:

— Вот здесь что-то непонятное, Михаил Васильевич. Снимки чёрно-белые, но вживую я хорошо видел красные штаны. А кто у нас ходит в дурацких красных штанах?

— Французы?

— А больше некому. И вот эта фигня огромная на земле очень похожа на походно-полевой алтарь для одновременного проведения некромагического ритуала с несколькими жертвами.

— Почему вы так думаете, Василий Иосифович? И где вам приходилось видеть походно-полевые алтари?

— Да уж приходилось, — Красный поёжился от неприятных воспоминаний некоторых доставшихся ему душ. — А вот тут за колючей проволокой с вышками и пулемётчиками — будущие жертвы.

— Да уж, на противодействие одарённых мы не рассчитывали, — Фрунзе поскрёб чисто выбритый подбородок и пояснил. — После появления первых же способных работать с эфирной энергией, в Испании возродили инквизицию и принялись с увлечением уничтожать одарённых. Пятьдесят лет этим занимались, пока очередная гражданская война не возвела на трон Петра Николаевича Ольденбургского. Сами пригласили, когда устали резать друг друга. Ну а сопровождающие нового монарха российские егеря зачистили инквизицию до белых костей. В учебниках, понятное дело, про такое не напишут.

— А Франко, значит, подтянул французов?

— Нанял, скорее всего, — хмыкнул начальник разведки. — Мятежники захватили золотой запас в Мадриде.

— Ага, — согласился Фрунзе. — Поэтому не удивлюсь, если там и немцы присутствуют.

— А я удивлюсь, — помотал головой Красный. — После недавнего скандала с английскими некромантами и жертвоприношениями на Мальте, лимонников осудили как французы, так и многочисленные немецкие княжества. Королевство Бавария вообще выкатило Лондону гневную ноту.

— Дипломатический протокол, — пожал плечами Михаил Васильевич. — Сами лягушатники говорят, что бог отпускает им любые грехи, кроме тех, на которых попались. Видимо, они попадаться не собираются.

— А мы вроде как свидетели. Или не считается?

— Принесут в жертву тысяч пятнадцать местных крестьян, да вдарят так, что от нас рожки да ножки останутся. А кого интересует мнение проигравших?

— Тогда мне снова нужно лететь на разведку, — решил Красный. — А ночью пробомбим всё там хорошенько. Ещё посмотрим, от кого рожки да ножки останутся.

— А смысл лететь?

— Информация лишней не бывает.

— Спорное утверждение.

— И всё таки, Михаил Васильевич…

— Да летите, кто же вам запрещает. Обратно вернуться не забудьте, Василий Иосифович.

— Да куда же я денусь? Меня здесь невесты ждут.

Глава 13

— Варвара, просыпайся! Вставай, чудовище неумытое!

— Угу, сейчас умоюсь, только отстань.

— Варька, просыпайся!

— Отстань.

— Просыпайся, дурында толстая!

— И ничего не толстая, — Варвара Столыпина сонно отмахивалась от Лизаветы Бонч-Бруевич. — Ты просто завидуешь моей фигуре.

— Да наплевать на твою фигуру, Василий с вылета не вернулся.

— Как не вернулся? Когда не вернулся? — девушка подпрыгнула на походной раскладной кровати. — Кто сказал?

— У него топливо должно было закончиться ещё полтора часа назад.

— Бля… Простите, девочки.

— Радисты зафиксировали нездоровое оживление у мятежников, но почему-то шифрами французского Генерального Штаба. Пока не расшифровали, но обещали сообщить, если будет информация о Васе.

— А что говорит Фрунзе? Ты у него была?

— Была, и он меня прогнал. Советует не суетиться и набраться терпения.

— Михаил Васильевич прав, — откликнулась проснувшаяся Катерина Орджоникидзе. — Нужно верить в нашего Василия. Не такой он человек, чтобы пропасть без вести.

— А какой? — вскинулась Варвара.

— Сама увидишь, — пообещала Катя. — И очень скоро увидишь. Обещаю.

— Логично, — согласилась мгновенно успокоившаяся Столыпина. — Поэтому предлагаю не суетиться, и обсудить фасоны подвенечных платьев. Знаете, не хотелось бы выглядеть на нашей свадьбе инкубаторским цыплёнком.

— Какая свадьба, подруга? — засмеялась Катерина, отличавшаяся редкой рациональностью мышления. — Когда она ещё будет? Мы здесь на год застряли, как минимум. Так?

— Если местные будут помогать, то и на два.

— Вот! За эти два года Вася дорастёт в чинах до полковника, и его отправят учиться в Академию Генерального Штаба, и ему будет вовсе не до семейной жизни. Это ещё пару лет. Так что раньше восемнадцати нам замужество не светит. Пока походим в статусе невест.

— Восемнадцать лет! — ахнула Варвара. — К тому времени мы будем уже старыми девами.

— Плевать что старыми, главное, что девами! — сурово отрезала Катерина. — А сейчас ложимся спать, потому что впереди тяжёлая ночь.

Всё же неспроста Лизавету Бонч-Бруевич с самого утра мучали нехорошие предчувствия — сгусток энергии, называемый в Европе плетением или магемой, рыскнул на курсе, обнаружив способность к самонаведению, ударил в нижнее левое крыло «Чайки», обратив его в мелкую чёрную пыль, и полностью оторвал правое верхнее крыло. Самолёт закувыркался и полетел вниз в беспорядочном падении. Красного прижало к спинке кресла, не позволяя выпрыгнуть с парашютом. Да и как тут выпрыгнешь из этой карусели?

— Босс, тебе трындец, да? — раздался в голове голос рыжего ирландского призрака.

— Да хрен вот им! — зло откликнулся Василий, отращивая истребителю эфирно-энергетические плоскости из уплотнённого воздуха. — Я же в гимназии отличником был!

Ну да, третий класс гимназии для одарённых, практическое занятие «Как порезать колбасу на пикнике, если вы забыли дома ножик». Уплотнённый воздух и топор заменит, и лопату, только энергии жрёт сверх всякой меры. Сейчас, слава богу, и сил побольше, чем у третьеклассника, и всего-то и нужно, это отлететь подальше, чтобы не приземлиться на головы некромантов. Не стоит им делать такой подарок — мигом распнут на жертвенном алтаре, и фамилии не спросят. Не факт, что это обойдётся им дёшево — посмертное проклятие Российского Императорского Дома оставит там воронку глубиной метров тридцать и диаметром пятьдесят километров, но для самого Красного такой вариант послужит слабым утешением. Жить, всё-таки, хочется.

Словно в противовес желанию жить прямо по курсу взорвалась очередная некротическая магема, тут же превратившаяся в облако чёрного тумана, в который самолёт и влетел на полной скорости.