реализацией товаров, осуществлявшегося такими монополистическими учреждениями, как торговые комитеты, которые позволяли капиталу эксплуатировать крестьян, уплачивая им только часть стоимости товаров, продаваемых на мировом рынке. Однако множество мер, применявшихся для вовлечения крестьян в товарные отношения и установления контроля над условиями производства и обмена, были весьма непопулярны. Капиталисты получали прибыль, порождая одновременно враждебность по отношению к самой системе, позволявшей получать эту прибыль. Заслуживает упоминания еще один фактор, способствующий возникновению противоречий.

Это монополистическая мощь класса капиталистов, которая позволяла ему налагать на крестьян чрезмерное бремя: платить за процветание капиталистов создаваемой крестьянами прибавочной стоимостью, испытывать влияние экономических депрессий, «переходящих» в колонии из метрополий, платить за развитие инфраструктуры, способствующей капиталистическому накоплению, платить за поддержание административной системы, узаконивающей угнетение крестьян. Мы уже приводили пример такого непомерного бремени, говоря о положении дел в Нигерии. Рассматривая деятельность торговых комитетов в этой стране, мы видели, что львиная доля внутреннего дохода, идущего на финансирование бюджета развития, поступала из прибыли торговых комитетов. Однако для осуществления всех практических целей эта прибыль представляла собой прибавочную стоимость, изъятую у «независимых» производителей. В периоды финансовых кризисов колониальная администрация стремилась больше усилить тяготы африканцев, чем европейцев. Например, когда в 1900 г. Кения столкнулась с финансовыми проблемами, был введен налог на голосование, который помог администрации получить от африканцев значительные средства. Доля налога в государственных доходах подскочила с 4,5 % в 1901/02 финансовом году до 22 % в 1903/04 финансовом году. К 1920 г., когда экономика Кении переживала другой финансовый кризис, налог на право голосования и налог на жилище (оба выплачивали только африканцы) были немедленно удвоены. Эти меры вызвали у населения протест и сопротивление. Введенный в тот же период подоходный налог на землю, который затронул интересы европейцев, вызвал их неистовое сопротивление, и его быстро отменили в 1922 г. В 1928–1933 гг., когда экономика Кении переживала спад, вновь была предпринята попытка переложить большую часть тягот на плечи африканцев (например, путем снижения заработной платы). Чем сильнее становилось притеснение африканского населения, тем быстрее росло и его недовольство.

Противоречия колониальной идеологии

Мы выяснили, что колониализм явился прямым следствием возникновения капиталистических противоречий на Западе и что вторжение в Африку западного империализма, который постепенно привел к ее колонизации, был вызван потребностью в накоплении капитала. Как и можно было ожидать, колонизаторы оправдывали насаждение колониализма совсем другими причинами. Аргументом в данном случае служила якобы взаимная выгода как для колонизаторов, так и для колонизируемых. Доктрину взаимной выгодности от «колонизации» мы находим в книгах «Dual Mandate in British Tropical Africa» (1922) и в «La Mise en Valeur des Colonies Fraçaises» (1923). В этих книгах утверждалось, что колониализм выгоден колонизуемой стране тем, что обеспечивает источники дешевого сырья, дешевую рабочую силу и рынок для экспорта продукции, а также тем, что стимулирует международное разделение труда, которое позволяет производить дешевле все товары – ко всеобщей выгоде. Оправдание «выгодности» колониализма для колонизируемой страны было столь же необходимым для колонизаторов, сколь и лживым. Оно было необходимо колонизаторам, поскольку правительства колонизирующих стран должны были учитывать взгляды своих избирателей, а колонизация представлялась им серьезным делом, затрагивающим интересы части избирателей. Например, некоторые государственные служащие «вырывались» из своей среды и направлялись в колонии, часть флота приходилось направлять на защиту колониальной торговли, а часть солдат – на подавление «туземных» бунтов. Оно было лживым, потому что колонизация осуществлялась не во имя широких национальных интересов (хотя попутно могла служить и им), но во имя интересов класса капиталистов колонизирующей страны. Еще больший упор делался на оправдание колониализма как своего рода «услуги» колонизируемому народу.

Какой услуги?

Естественно, услуги по приобщению его к цивилизации. Вот почему колонизаторы популярно «толковали» колониализм как миссию цивилизации. Согласно этой теории, цивилизация местного населения предполагает, помимо всего прочего, развитие образования, использование преимуществ западной технологии, предоставление возможности африканцам вступить в общий поток истории человечества, отбросив свою «варварскую» культуру и избавившись от образа жизни, где господствуют невежество, нищета и страдания. Подобное оправдание колониализма содержало множество противоречий, из которых мы рассмотрим лишь самые важные. Во-первых, как примирить мысль о цивилизирующей миссии колониализма с его варварством? Хорошо известно, что процесс колонизации Африки протекал особенно жестоко: военные экспедиции уничтожали непокорных туземцев, иногда целыми деревнями (как это случилось во время восстаний Мау-Мау и Маджи-Маджи в Восточной Африке), безжалостное разрушение народной культуры, применение силы, чтобы заставить людей работать в нечеловеческих условиях, иногда ведущих к их вымиранию, ограбление ресурсов слабых народов, хищническое отношение к окружающей среде. Как примирить все это с лозунгом цивилизирующей миссии? Разве колониализм низводил до животного состояния не больше, чем привносил цивилизацию? Для колонизаторов подобные вопросы не имели большого значения, так как их позиция состояла в том, что колонизируемые «нецивилизованны». Низводя колонизируемых до уровня животных, лишая их чувства собственного достоинства, их превращали в ничтожество, и ничтожество человека становилось основанием, чтобы относиться к нему как к «не вполне человеку». В то же время варварские преступления колонизаторов преподносились как средства осуществления цивилизирующей миссии.

Так, Феликс Чатемпс, французский министр колоний, писал в 1913 г., что колонизируемым африканцам «потребуется некоторое время для того, чтобы понять, что мы грабим и убиваем их с целью научить их жить все более человеческой жизнью». Итак, скотская жестокость больше не противоречит цивилизирующей миссии, находится в полной гармонии с ее лозунгами. Но только в сознании колонизаторов. Что же касается колонизируемых, их мнения противоположно. Варварство колониализма полностью противоречит сути цивилизирующей миссии и вызывает сильные антипатии к колониальной системе. Обратимся к другим противоречиям в аргументах, выдвигаемых в защиту колониализма, которые связаны с его цивилизаторской миссией. Если она была действительно такова, как утверждают известные теоретики, она должна была выражаться в больших затратах на развитие колоний, массовых вложениях средств метрополиями в колонии. На деле же происходило совершенно противоположное. Колониальные режимы не были заинтересованы в развитии Африки, и это подтверждает статистика: было проложено лишь 2850 миль железных дорог в Британской Западной Африке к 1957 г., насчитывалось только 2300 миль железных дорог и 289 человек учащихся в высшем учебном заведении во Французской Западной Африке в тот же период. Колониальные государства не только не вкладывали ресурсы в развитие колоний, но и эксплуатировали эти колонии. Как мы говорили выше, Африку колонизировали потому, что европейский капитал изыскивал лучшие возможности для максимального расширения накопления, и по мере такого расширения в огромной степени усиливалась и эксплуатация населения. Поэтому африканское население в конечном счете получило не помощь, а эксплуатацию.

Идеология колониализма основывалась на том, что африканцы – неполноценные люди и, как таковых, их можно низводить до