Яна на автопилоте поднялась в квартиру, открыла дверь. Едва переступив порог, разжала руку, громко брякнув сумкой об пол, и на ходу снимая с себя одежду, устремилась к кровати. Она мечтала, чтобы её оставили в покое, хотела забиться туда, где её никто не найдет и будь что будет. Женщина нырнула в холодную постель, скрючилась в позу эмбриона и накрылась одеялом с головой, оставив наружу только нос. Психика не справлялась с нагрузкой. Организм, защищаясь, стремился к забытью, полностью блокируя внешние раздражители. Мозг отказывался что-либо анализировать, закатывая в подвал сознания причины нервного срыва. Недавние происшествия теряли значение, чувствительность притупилась, мысли густым туманом уносились вдаль, осушая слезы на лице. Яна проваливалась в спасительную дрему.

Тем временем, лежа на ламинате своей гостиной, в вечный сон погружалась и Виктория Вячеславовна.

***

Ласковые невидимые облака качали Яну в невесомости. Она парила высоко над землей, забавляясь с окружающим пространством: любое, малейшее движение кончиками пальцев отзывалось в воздухе переливчатой волной. Разноцветные блики, словно круги на воде, расходились в разные стороны. Мягкие, полупрозрачные волшебные искорки, ярко вспыхивали, кружили вокруг волшебными снежинками, а затем постепенно растворялись в чудесной благодати. Необыкновенно приятная нежная музыка разливалась негой по телу. Вокруг царили спокойствие и наслаждение. Перед глазами возникали пророки и мессии, ставшие духовными вождями человечества. Все они имели одно божественное происхождение и пускай возникали в истории человечества в разные времена, и их учение выливалось в разные конфессии, священной сути это не меняло.

Постепенно ясный небесный свет начал менять окраску, жадно впитывая в себя невесть откуда взявшиеся темные тона. На чернеющем фоне мелькали лица мужчин и женщин, которых она никогда не видела, но знала о них седьмым чувством. Проскочил мимолетным видением Витёк, вспыхнул и тут же погас образ Невзоровой. Тучи сгущались, пока не стали совсем тягучими, мрачными и тяжелыми. В поглощающей свет черноте огненными стрелами, вызывающими тревогу, высветились цифры и руны. Гулкий низкий голос произнес:

- Время идет. Срок 7 лет, 7 месяцев, 7 дней, 7 часов, 7 минут, 7, 7, 7…

Глубокий звук стихал, пропадая в дали, руны гасли. На их месте проявились четыре серых мутных облака, угрожающе быстро разрастающиеся в размерах. Заполнившееся тьмой пространство вдруг резко взорвалось, разорвав черную густую пелену. Яну вышвырнуло из сна.

Чудовищный взрыв с горящей атмосферой и разлетевшейся на осколки вселенной на некоторое время задержались в реальности. Яну лихорадило, сердце раздирало грудную клетку. Чувство апокалипсиса и непередаваемого горя не давало полно вздохнуть. Её сотрясало в невидимой центрифуге, крутило, перемалывало, но другой боли, кроме давления в груди, не ощущались. Страдания выливались через черную воронку где-то далеко внизу. Широко открытые глаза смотрели в кромешную жуткую тьму, заворачивающуюся смерчем. Яна находилась в эпицентре хаоса. Лишь только в голове четким размеренным ритмом с тактом в две секунды шел отсчет, вытаскивая сознание из потустороннего мира.

-… четыре, пять, шесть, семь!

На последнем счете кошмар начал отступать. Постепенно проявились очертания темной комнаты. Сквозь рассеивающуюся мглу она начала различать окно, собранные волной шторы, кресло, стены. Яна с трудом отходила от шока. Первой отреагировала кожа. Мокрая от слез подушка и слегка влажная шелковая простынь неприятно холодили, скомканное одеяло валялось в самых ногах, прикрывая только ступни, от чего было ненамного теплее. Вскоре тело начало согреваться. Звенящие конечности успокаивались, дыхание приходило в норму, Яна шевельнулась. Все функционирует, все на своих местах. Разорванная плоть – лишь плод дурного сна. Действительность медленно, но верно возвращалась.

В голове абсолютно ясно и безоговорочно прояснился смысл увиденного. Пути назад нет. Пророки и помазанники божьи, несущие свет, уже не раз приходили на землю, увлекая своим учением сотни тысяч на путь истины и добра, но человечество неизменно сворачивало не туда. Настал черед других посланников. Яна обречена на миссию, и ничто не в силах изменить предназначение. Ответ на вечерний эмоциональный всплеск, апелляции не подлежал и вместо снисхождения, содержал четкие сроки.

На улице давно стемнело. Город выглядел непривычно сиротливо. Горевшие фонари и опустевшие проспекты говорили о глубокой ночи, но после такого сна Яна и помыслить не могла об отдыхе. Непреодолимое желание немедленно действовать, буквально вытолкнуло с кровати. Нельзя терять ни секунды. Ко всему прочему необходимо прикрыть общей волной пятнистых неосмотрительный наезд на «яжематерь». Наверняка, уже в больнице отирается с подозрительными симптомами.

Яна вышла во двор, села в пыльную от долгих переездов машину с заляпанными фарами от мошек и, стараясь не сканировать местность, покатила по городу. Задача казалась донельзя простой, решение лежало на ладони. Эта ночь должна превратиться для преступников в справедливое возмездие. Должна рассчитать заключенных на первый-второй. Одну колонну спящих отправить в небытие, а другой, по пробуждении, перевернуть сознание и вернуть в мир человечности. Время крайне удобное, и стоит попытаться осадить рвение ФСИН, предупредив через Авдеева о спокойной и планомерной ликвидации последствий атаки. Ни к чему суета, «военные» действия, сирены и устрашение жителей с неминуемой массовой истерией.

Яна неслась по широкому поблескивающему шоссе в сторону Копейска, города-спутника Челябинска, находящегося в 15 минутах езды от Ленинского района. Её интересовал даже не сам Копейск, сколько поселок Потанино, где окопалась одна из самых проблемных колоний, давно заработавшая дурную славу как постояльцами, так и личным составом служащих ФСИН. Яна наперечет знала все камеры на своем пути и заблаговременно сбрасывала скорость на нужных участках. Сравнительно небольшой город она проскочила по центральному проспекту за несколько минут и свернула на загородную дорогу до пригорода, вдоль которой лежали широкие необработанные поля и полузаброшенные сады.

Садоводы бросали большие участки вблизи города даже с достроенными домами из-за повального воровства. Местные жители и их отпрыски, которым, вероятно, помогали друзья и родственники приезжающих на свидания в ИК, перли с садов все подряд, что только можно было только унести, включая урожай. Даже то, о чем профессиональный вор помыслить не мог и побрезговал бы взять у бабульки, копошившейся на грядках.

Вандалы срывали навесные замки, расхищали видавший виды ржавый рабочий инвентарь, тащили сломанные стулья, отдирали утеплитель с внутренней обивки домов и даже выкапывали боле менее добротные столбы, подпирающие деревянный забор. Если хозяин, не дай бог, решил оградить свое добро и ставил железное