Девица продолжала угрюмо молчать, а Яна, сдав назад, тут же пожалела о своих словах.

«Ну и зачем я это сказала? Задрот ведь ненамного лучше. Жизнь друг другу обоюдно покалечат. И ребенку заодно».

Яна физически чувствовала, как возмущенное поле девицы разрывает жуткая, необоснованная ненависть. Злоба зиждилась на страхе, на собственных ограниченных возможностях круто ответить, презрении к мужу, не способному выступить защитником. Парочка влезла в автомобиль. Калина продолжала стоять. Внешний скандал с азартом перетек в разборки между собой.

Финалочка тяжелого дня добила Яну окончательно. Она неожиданно испытала полное и бесповоротное разочарование в людях. Сокрушительное чувство безысходности ввалилось острым спазмом через макушку, оседая в основании черепа. Кровь тяжело и гулко била в виски, дыхание замерло на выдохе. Перед ней пронеслась вся черная энергия, от которой пришлось избавляться в последние дни. Отваливающаяся грязными иссохшими кусками порочность сотни умирающих и гнусная энергия, одномоментно всплыли перед глазами. Вся чистка показалась вдруг бессмысленной. Не успеет она освободить землю от крайних степеней грехов, как подоспеют новые. Вот-вот подтянется яжематерь, балансирующая на грани, а потом и дитятко подрастет. Скандалы, впитанные в сознание сызмальства и аморальные семейные принципы, оставят глубокий отпечаток на психике ребенка. Воспитанный в злобе и неуважении к окружающим, новый член общества даже не будет подозревать, что можно жить с другим мировоззрением. И вот через несколько лет миру явит лик новый невозвратный.

Пара, вне всяких сомнений, в дальнейшем разведется. Внутрисемейные проблемы, однозначно есть, счастливая баба на пустом месте припадочно орать не будет. Шибздик, возможно, совсем скоро подберет себе боле менее вменяемую супругу. Учитывая грядущий гендерный перекос, задохлику однозначно повезет. Хуже, уж точно не будет. Но какая травма, какая боль сидит в молодой мамаше, что намеренно провоцирует людей, и потом с ожесточением кидается на придуманных врагов? Стремление к саморазрушению? Потаенное нежелание жить?

Яна знала, причины порока и деструктивного поведения находятся не на поверхности. Залегают гораздо глубже. Личность формируется не только под влиянием личного опыта. Каждый несет на себе отпечаток своего рода – как положительный, так и отрицательный. Любая психоэмоциональная травма предка записывается на подкорке потомка, если она произошла до его рождения.Войны, сильные стрессы, голод, потери, совершенные преступления - позднее всё сказывается на психическом или физическом здоровье будущих детей, внуков, правнуков. Особо тяжелые проступки передаются на многие поколения. Не даром в старину самым сильным проклятием считалось проклятие до седьмого колена.

Человек волей-неволей получает участь, отягощенную грузом предков. Этим объясняются наследственные болезни, передаваемые от родителя детям, схожие моменты в судьбе с родственниками. Одни своими поступками в жизни исцеляют свой род, другие добавляют ему горя и страданий. В последнем случае, чаша рока в конечном итоге переполняется, гнет становится настолько невыносимым, что дети рождаются с крайне тяжелыми последствиями, неизлечимыми физическими заболеваниями или отклонениями в психике. Из последних часто вырастают маньяки, извращенцы и ублюдки, добивающие свой род окончательно. Личности, понимающие какие поступки совершают, но не желающие бороться с собой, и не испытывающие стремления что-либо исправить, как раз относились к числу девятого-десятого уровня. Именно они подлежали уничтожению, поскольку при любом раскладе, возврата к человеческим ценностям не произойдет.

Яна в глубине души понимала, «яжематерь» глубоко несчастна и не совсем здорова психически. Возможно, стоило её даже пожалеть, но сейчас моральная усталость, чувство вины за массовые убийства, не желавшее глушиться чувством долга, перекрыла разум.

«Нахрена с такими психологическими и семейными проблемами детей рожать?! Кто там вырастет? Такой же истеричный наглый выблядок или забитый озлобленный, человечек, глубоко загнавший психологические проблемы внутрь, которые в подходящий час выльются в самые неожиданные формы? Сука, человечество обречено! Убьешь старых, на смену им растут новые! Все, с меня хватит! Гасите сами всех! – взвыла Яна, обращаясь к высшему разуму, наградившему её силой. – Никого не исправить. Уебков не победить!»

Мысли тучным роем пронеслись в голове за одну секунду. В этот момент она материла высшие силы, всучивших страшный дар; преступников, из-за деяний которых ей пришлось самой стать убийцей. Ненавидела коллег во главе с начальством, паскудных соседей. Яну мутило от человеческой гадости, грязи и мерзости. На душе стало невыразимо паскудно. Последней каплей оказалась семья гопников. Совершенно очевидно назревал нервный срыв. Пережитый стресс после расправы в колонии догнал почти через сутки.

«Какое у меня право на убийство? В честь чего я должна распоряжаться жизнями людей. Пусть даже отвратительных! Кто я вообще такая, чтобы решать кому жить? - накручивала себя Яна, не подозревая, что просто так от взятых обязательств не избавиться. - Почему на меня свалилось какое-то говно, а не добрые силы? Почему не возможность исцелять, совершать чудеса, сеять доброе вечное? Стать нормальным мессией с позитивными задачами? Почему должна нести смерть и страдания?»

Нет, не об этом Яна мечтала всю жизнь. Сейчас, она отчаянно испытывала острое желание освободиться от свалившегося зловещего бремени. Жалея себя, Яна почувствовала, как от мыслей заломило голову, во рту пересохло, накрыл внезапный жар. Чем большую убежденность она испытывала в ошибочности возмездия, чем настойчивее отказывалась от новых способностей, тем ей становилось хуже. Буквально за одно мгновение, за одну пронесшуюся крамольную мысль о несправедливости, Яну полностью обесточило. Её мутило, бросало в холодный пот, а она яростно продолжала сопротивляться неведомым силам до тошноты, до спазма во всем теле. Яна безмолвно кричала о чудовищном, ошибочном пути. Если в эту минуту отчаяния высшие силы изъявили готовность услышать, она бы отказалась от выполнения миссии, сгоряча скинула с себя полномочия. Но сверху бесстрастно безмолвствовали.

Калина медленно тронулась, освобождая место для парковки и по черепашьи поползла мимо. Девица с искореженным от ярости лицом что-то выговаривала, не глядя в сторону Шевроле. Все происходило словно в замедленной съемке: заторможенный поворот головы, плавное переключение скорости. Воздух вокруг застыл. Яна могла рассмотреть свет фар в движении. Апогей, точка, и вдруг в один миг все рухнуло. События завертелись с бешеной скоростью. Наверстывая упущенное, Яна разразилась грязной бранью, отдавая накопленную боль через отборный трехэтажный мат. Внезапно ей полегчало. Выплеснутой ложки отчаяния хватило, чтобы давление клокотавших эмоций снизилось. Страшная составляющая произнесенных ругательств, нежданно-негаданно вернула самообладание.

Она нажала на газ, дерзко и лихо втыкая на освободившееся место автомобиль, не заботясь ровно вывернуть колеса после остановки. При этом Яна одновременно, не отдавая себе отчета, растягивала прилипшую нить «яжематери». До дома доедет расписная, как хохлома. Будет повод прижать хвост.

Миссионерку