на всё, чего она заслуживает. Но может, я способен на… что-то малое. Может, я мог бы заслужить место её настоящего друга, кого-то, кому повезло существовать на её орбите, но не подбираться слишком разрушительно близко..

Когда её ладони крепче сжимают мои, а уголки губ поднимаются в мягкой улыбке, я испытываю слабую, отчаянную надежду, что эта мечта, которую я себе позволил, может стать реальностью. Что я в кои-то веки могу получить что-то хорошее и сам тоже быть способным на что-то хорошее. Просто ради шанса получить кусочек Зигги.

— Спасибо, — шепчет она.

Я сжимаю её пальцы в ответ, затем заставляю себя отпустить их.

— Не благодари меня.

Её веки с трепетом поднимаются. Она поднимает голову, прислонённую к моему подбородку, и с любопытством склоняет набок.

— Почему нет?

Кончики моих пальцев снова находят её, танцуют по её пальцам — одно последнее, беглое потакание себе.

— Я не хочу получать благодарность, будто оказал тебе какую-то услугу.

Она морщит нос.

— Но это так. Ты помог мне почувствовать себя спокойнее.

Освободив прядь её волос, которая застряла под лямкой комбинезона, я избегаю её глаз.

— Просто позволь мне делать такие вещи, зная, что я хочу это сделать, и что я совершил много дерьмового в жизни, а то немногое хорошее — ну, это меньшее, что я могу сделать, особенно когда это для тебя.

Её непонимающее выражение сгущается.

— Себ…

— Сигрид, — я сжимаю её ладонь и мягко веду через мою спальню. Я держусь спиной к кровати, делая всё возможное, чтобы контролировать свои мысли. Я не собираюсь думать о том, как всё ощущалось, когда мы в тот раз у неё дома упали на кровать, и я почувствовал её, тёплую и прильнувшую ко мне. Я не буду поддаваться фантазии о том, как повалил бы её на кровать, как потянул бы на себя, пока она не упала, тяжело приземлившись бёдрами на меня, как её густые длинные волосы стали бы рыжеватой завесой от всего мира, как остались бы только её руки и мои, встретившиеся губы, ласкающие языки, сначала медленные движения наших тел, а потом быстрые, изнывающие и голодные.

Зигги не помогает делу. Она смотрит на мою кровать и краснеет. Её глаза распахиваются шире, когда она замечает вибратор для простаты, который я нечаянно оставил на тумбочке после попыток сбросить напряжение, от которого я как будто не могу избавиться.

— Это что…

— Ничего, — я зажимаю ладонью её глаза и вытаскиваю её из комнаты.

— Это определённо не ничего! — говорит Зигги, когда мы начинаем спускаться по лестнице.

— Это не твоё дело, вот что это такое, Сигрид.

У неё вырывается смешок.

— Даже если я разыграю карту «друзья рассказывают друг другу»?

Я сдерживаю улыбку, шагая вперёд.

— Особенно если ты это сделаешь.

Внизу лестницы Зигги поворачивается к моему шкафу для верхней одежды, с дверцы которого свисает чехол для одежды. Она аккуратно расстёгивает молнию на нём.

— Перед уходом, раз уж у тебя так намётан глаз, мистер Высокий Модник, я бы хотела получить твоё официальное одобрение этого наряда для вечеринки. Мысли есть? — она склоняет голову набок и, сделав шаг назад и встав со мной плечо к плечу, разглядывает наряд. — О, и представляй это с бежевыми туфлями, а не с радужными кроссовками. Естественно.

Я моргаю, уставившись на тёмно-зелёное платье, и от одной лишь мысли о том, как оно будет облегать её изгибы, у меня слюнки текут. Поверх платья струится шёлковая накидка, которая мерцает то оранжевым, то цветом румянца, мягким персиково-розовым оттенком заката, разлившегося по обнажённой коже и смятым простыням. Ткань расписана розами того же насыщенно рыжевато-красного цвета, что и её волосы, а вьющиеся лианы вторят оттенку её глаз. Я вижу Зигги в этом, представляю, как живописно идеально она будет выглядеть.

Я перевожу взгляд с чехла для одежды на неё, любуюсь её очаровательным профилем, пока она задумчиво хмурится и разглядывает свой наряд.

— Абсолютно идеально, — говорю я ей.

Она поворачивает голову ко мне и сияет.

— Да?

«Не смотри на неё, — рявкает голос внутри меня. — Не любуйся ей. Не желай её».

Я не могу ничего поделать с этим, как не могу ничего поделать с потребностью дышать. Я в абсолютной заднице.

Хрипло сглотнув, я отворачиваюсь и смотрю обратно на наряд.

— Да.

Удовлетворившись, Зигги подходит обратно к шкафу, застёгивает чехол для одежды, затем снимает с дверцы и с широкой улыбкой закидывает себе на плечо.

— Что ж, если Сэр Вычурные Штанишки одобряет, то я могу успокоиться.

— Причём тут вычурные штанишки, — бормочу я, открывая дверь, которая ведёт в мой гараж. — У меня просто есть портняжные стандарты.

— Ооо, портняжные, — она останавливается прямо на пороге, остановленная моей рукой, так близко, что я вижу каждую веснушку на её носу. — Какое отличное слово.

Её взгляд спускается по моему телу, затем поднимается обратно, и на щеках расцветает румянец.

— Кстати о портняжных стандартах, — тихо говорит она, поправляя чехол на плече. — Ты выглядишь очень привлекательно, Себастьян.

Да будь она проклята. Это так искренне. И мило. Так… в её стиле. От этого моё сердце стучит как барабан, хотя так на него должны влиять лишь грязные слова в темноте и самые развратные шепотки.

Я забираю чехол с её плеча, затем подталкиваю через порог.

— А ты выглядишь как бл*дская богиня. А теперь пошли.

***

Зигги улыбается, ведя машину, но по мере нашего приближения к катку улыбка всё сильнее напоминает гримасу.

— Итак, ээ… — она откашливается. — Как мы планируем себя вести?

— Просто будь собой. Отчитывай меня, когда я это заслужу, улыбайся своей фантастической улыбкой, а я буду рядом, изо всех сил стараясь не быть мудаком. Мы скажем людям, что дружим, и будем вести себя дружелюбно. Вот и всё.

Она вздыхает.

— Просто это первый раз, когда у нас будет живая аудитория, не считая Кохлера. Я не хочу выдать нас или допустить