– Может быть, – пожала плечами Сафи. – А здесь, в инсталляции, она ощутила какие-то несуществующие запахи, – добавила она после недолгого колебания. – Конечно, все это странно.

– Более чем. Еще один вопрос. Как вы себя чувствуете, посмотрев этот фильм?

– Никак. То есть нормально.

– Вы уверены? Вы в первый раз посмотрели фильм миссис Уиткомб. Какие ощущения вы при этом испытали?

Простой, на первый взгляд, вопрос. Сафи сосредоточилась, пытаясь вспомнить, какие реакции, помимо интеллектуальных, вызвал у нее просмотр. Да, несомненно, мерцающие на экране образы вызвали у нее не только всплеск любопытства, но и нарастающее ощущение тошноты, словно к ней все ближе подкрадывалась неведомая опасность. Когда экран наконец погас и она смогла отвести от него взгляд, с губ ее невольно сорвался вздох облегчения, словно она сдерживала дыхание с самых первых кадров.

– А почему вы об этом спрашиваете? – ответила она вопросом на вопрос.

– Да так, – пожала плечами Сорайя. По губам ее скользнула печальная улыбка. – Без всякой причины.

Вечером того же дня, как рассказала мне Сафи, Сорайя написала ей в соцсети, предостерегая:

«На вашем месте я не торопилась бы дать согласие участвовать в этом проекте. Будьте осторожны и осмотрительны. Человек, одержимый идеей, завораживает и притягивает, но оказаться в русле чужого течения чрезвычайно опасно. Не стоит втягиваться в то, что вам не нужно. Не стоит впускать в свою жизнь то, о чем вы не имеете понятия».

«Почему вы считаете, что этот проект мне не нужен?» – написала ей Сафи. Ответа не последовало. Сафи послала еще одно сообщение, в котором говорилось: «Вы же сами понимаете, не я играю здесь первую скрипку. Если бы вы высказали все это мисс Кернс, она наверняка процитировала бы в ответ Дэвида Кроненберга. Что-нибудь вроде «я должен пройти с этим весь путь и увидеть, что там, в конце.

Иногда то, что в конце, не нужно видеть. Не следует видеть».

«Я вас не понимаю, С.»

«Не могу вас винить».

Возможно, Сорайя пыталась предостеречь именно Сафи, потому что мы с ней были лишь отдаленно знакомы. Бог знает почему, но иногда я отпугиваю людей. А может быть – но это всего лишь предположение – она многое узнала на собственном тяжелом опыте. Возможно, я напоминала ей саму себя или другого, до боли знакомого человека, и именно поэтому она сознавала – все предостережения бессмысленны.

– Мы уже решили, как будем действовать, – сообщила я маме. Мы сидели в гостиной, Кларк под наблюдением Саймона прыгал на батуте, сопровождая каждый прыжок оглушительным визгом. – Мы с Сафи поедем в Кварри Аржент, там она будет снимать на видео каждый наш шаг. Первым делом, конечно, побываем в местном краеведческом музее, постараемся вытащить из его сотрудников как можно больше информации. Потом отправимся в пресловутый Уксусный дом, сфотографируем все картины миссис Уиткомб. Возможно, сумеем найти ее фотографии, фотографии ее сына Хайатта, мистера Уиткомба, какие-нибудь важные мелочи. И, конечно, попробуем выяснить, где она снимала фильмы. У меня есть на этот счет кой-какие соображения. Мельес построил студию из металлических каркасов и стекла, чтобы внутри было как можно больше света. Сохранившиеся планы усадьбы свидетельствуют о том, что мистер Уиткомб построил там теплицу, которую никогда не использовал по назначению. Скорее всего, студия была именно там. Вернувшись, пересмотрим все фильмы на пленке, покрытой нитратом серебра, которые хранятся в киноархиве, и сравним их с вендскими легендами. Конечно, оцифруем все, до чего не успел добраться Вроб Барни. Будет потрясающе.

– Может быть. А сколько ты собираешься заплатить… этой твоей помощнице? – осведомилась мама.

Я испустила вздох.

– Ты же знаешь, я буду тратить не свои деньги. Я получила грант, который выдается на проведение исследований, и…

– Я знаю, что такое грант, Луиз. Не нужно мне объяснять. Я также знаю, что прежде ты всегда работала в одиночку. Верно? – Я пожала плечами. – А когда речь идет о первом опыте сотрудничества, да еще с малознакомым человеком, возможно всякое.

– На Сафи можно положиться, мама. Будь у меня хоть какие-то сомнения на ее счет, я не стала бы обращаться к ней с подобным предложением.

– Почему ты так в ней уверена?

Идиотский вопрос, хотелось сказать мне. Но, поймав предостерегающий взгляд Саймона, я ответила несколько вежливее.

– Уверена, и все тут. Я знаю, что делаю, и тебе придется это принять. Ты либо чувствуешь к человеку доверие, либо нет, верно? Без всяких причин.

К слову сказать, хотя родители Сафи, вероятно, уже не обеспечивали всех ее потребностей полностью, материальное ее положение, судя по всему, отнюдь не было столь ужасающим, как у большинства моих бывших студентов. Следовательно, дав согласие работать со мной, она руководствовалась не только и не столько коммерческими соображениями. Мои условия она приняла без колебаний, не говоря о попытках поторговаться: 500 долларов аванса, плюс 40 долларов в час за ее работы. Если период исследований превысит две недели, сумма должна быть повышена. Ян Маттеус заверил меня, что это стандартные условия. Прежде чем мы отправимся в Кварри Аржент, Сафи должна была вернуть ему подписанную копию соглашения. Мы планировали двинуться в путь в пятницу, субботу, воскресенье и понедельник посвятить работе, а во вторник вернуться домой.

– Киноархив наверняка захочет снять документальный фильм для своего веб-сайта, – пояснила я. – Может, потом на его основе будет сделан полнометражный фильм для СВС. Вот почему мне нужен человек, владеющий навыками видеосъемки. Такой, как Сафи.

– Но ты ее почти не знаешь.

– Зато я точно знаю, что в случае, если исследования будут успешными, я смогу написать книгу. Мое имя будет на обложке. И имя Сафи тоже. Таковы условия нашей сделки, и я не сомневаюсь, мы обе их выполним. – Мама, которую мои аргументы ничуть не убедили, устремила на меня скептический взгляд. – Послушай, я ни о чем тебя не прошу и не спрашиваю разрешения, – начала медленно закипать я. – Я просто ввожу тебя в курс дела. Контракт подписан, план работы составлен. В ближайшие несколько дней мы не увидимся, потому что я еду в Кварри Аржент со своей помощницей Сафи Хьюсен. То, что я тебе сообщаю, всего лишь простая любезность с моей стороны. Вот я проявляю любезность.

– О да. Весьма любезно.

– Насколько я могу, да.

– С этим можно поспорить, – сухо проронила мама. Скользнув взглядом за мое плечо, она пригвоздила глазами Саймона.

– А ты, я так понимаю, не возражаешь? – вопросила мама, вскинув бровь. Саймон поспешно кивнул. – Не возражаешь, что она едет неведомо куда с