Она выразительно посмотрела на Эрика. Вопрос, в общем-то, риторический, но ответ все же предусматривается. Если он в пользу Нелли.

– Что там с заводом? – спросил он.

– Все хорошо, работаем. Дмитрий мне очень помогает, – как будто нарочно добавила Нелли.

И взгляд не отвела. А что, ему можно крутить романы на стороне, а ей нет?

– Послезавтра торги.

– Ну, во-первых, не послезавтра, торги перенесли. На месяц. Но все под контролем.

– Дмитрий тебе помогает, – съязвил Эрик.

– Но не в том, о чем ты подумал, – тем же ответила ему Нелли. – Я девушка порядочная, пока муж сидит, налево не хожу.

– Ну-ну!

– Пока официально не разведусь с ним.

– Можешь начинать.

– Ты этого хочешь? – Нелли с обидой и удивленно повела бровью.

– Ты этого должна хотеть. Я твоего брата чуть не убил.

– А брат мой не до такой степени плохой, как ты о нем думаешь. Он к тебе претензий не имеет. Так что скоро ты можешь оказаться на свободе… Тогда и поговорим, разводиться или нет.

– Тогда и поговорим, – кивнул Эрик.

– Можешь к Вике своей вернуться. Она же, бедненькая, вся испереживалась, – усмехнулась Нелли. – На свидания напрашивается, передачки носит, в очередях стоит!

– За передачки тебе спасибо. За все спасибо!.. А Вика…

Эрик махнул рукой. Он, конечно, мог пустить пыль в глаза, рассказать, на какой козе подъехал к Вике, – всего лишь хотел навести мосты к ее любовнику и увлекся… Но ведь увлекся? Изменил? Все было, так что нечего оправдываться. Виноват он перед Нелли. И сейчас не время выяснять отношения. Тем более накануне важных событий. Торги перенесли на месяц; если Фил дал правильные показания, Эрика могут уже в ближайшее время отпустить на свободу. И тогда он примет участие в торгах. Что-то не хотелось оказаться за бортом судна, которое он сам же ставил на ход.

– Вика тебе не нужна, – сказала Нелли.

Она подошла к Эрику, села на угол стола, взяла его за руку, накрыла ладонью коленку. И посмотрела в глаза. Но увидела в них лишь отчуждение. Валентин, Борис, Витя, Загорай, – и все это дело рук Фила. Дело рук самого настоящего маньяка. И Нелли его сестра. Она все знала, многое видела. Может, потому в нем сейчас ничего не поднялось.

Нет, он, конечно, сможет, если Нелли очень постарается. В тюрьме любая возможность побыть с женщиной на вес золота, грех отказываться от секса. Но Нелли стараться не захотела. Ей нужен был стремительный взлет, она хотела чувствовать себя желанной женщиной, а Эрик не вспыхивал, не загорался. Зачем он ей такой нужен?

Встреча закончилась, его повели в камеру, но доставили в прогулочный дворик. Обитателей камеры вывели на прогулку, там еще минут двадцать можно наслаждаться свежим воздухом.

А небо в клеточку такое высокое, светлое, весна уже белым цветом цветет, даже здесь пахнет пыльцой сирени. Все живое сейчас в поисках любви. Может, Вика нашла уже себе кого-то. Да и Нелли могла сойтись с тем же Митей Боцманом. Он пацан симпатичный, спортивный, бодрый, с юморком. Ему ничего не стоит вскружить Нелли голову. На Фила вся надежда. Если он откажется от претензий, дело могут закрыть. Но откажется ли он? Все-таки семь лет – это реально долгий срок, в течение которого он сможет полностью уйти от всякой зависимости от Эрика. Сначала от Валентина с Борисом избавился, теперь вот от него. Останется один, и ни с кем не придется делить прибыль пополам. А когда Эрик вернется, перед ним выставят разбитое корыто.

А может, и не вернется. Об этом Эрик подумал, увидев перед собой злые глаза Рыбы. А думать надо было совсем о другом. Не о будущем думать, а о настоящем.

Но Эрик упустил момент и за это поплатился. Рыба снес его с ног боковым в голову. Эрик упал, и Рыба оказался на нем. А в руках мелькнула заточка. Удар в горло мог поставить на жизни Эрика крест.

Он схватил Рыбу за руки, попытался скинуть его себя, но беспредельщик уперся, пытаясь вонзить заточку в горло. Эрик рвал жилы, пытаясь остановить руки, но острие все ближе подбиралось к горлу.

Эрик ничего не понимал. В нем столько силы, Рыба заведомо слабее, откуда в нем столько напора? А острие уже надавило на горло, еще немного, и все.

Рыбе не хватило всего чуть-чуть. Напряжение всех предельных и запредельных сил привело к срыву. Сначала Эрик перестал испытывать давление, а затем и сопротивление. С поразительной легкостью перевернул противника на спину и, выкрутив ему руки, воткнул заточку под горло. Он и не хотел делать этого, даже не думал, что сможет повернуть оружие вспять, просто слишком легко и быстро все произошло, не успел выключить рефлексы. И остро оточенный черенок столовой ложки вошел в трахею по самое черпало.

Только тогда появились вертухаи, схватили Эрика, оттащили от жертвы. Рыба лежал на грязном заплеванном полу и бился в агонии, захлебываясь в крови. Его схватили, потащили в медчасть, но это его не спасло. И Эрика тоже. Все-таки убил он человека. Соскочил с одного убийства, но совершил другое. Что это, если не судьба?

Часть третья. 2008 год

16

Весна еще не закончилась, но пыльцой уже не пахнет, в воздухе другая напасть – тополиный пух. Лето на носу, послезавтра первое июня. Наконец-то Эрик на свободе.

Торги уже прошли, завод приватизирован, работа идет, из ворот выезжает фура, возможно груженная водкой, стоянка, машины, личный транспорт, так сказать. Охранник на проходной, рослый парень, сытый, черты лица грубые, взгляд жесткий, колючий, цепкий. Униформа, дубинка на поясе, электрошокер, баллончик с газом.

– Тебе чего? – Заметив Эрика, он рванул к нему, перекрыл путь, не дожидаясь, когда он подойдет к двери.

– Спокойно, братан, спокойно!

Эрик следил за его руками, хотя смотрел на дубинку. Приходилось ему сталкиваться с таким демократизатором, очень жесткая вещь. Да и электрошокер – удовольствие не из приятных.

– Давай назад! – Охранник движением руки обозначил круговое движение. Хорошо за дубинку не схватился.

– Эй, зачем назад? – Эрик мотнул головой. – Может, я на работу устраиваться?

– Не возьмут тебя!

– Почему это?

– Потому!

Ворота закрылись, а дверь, напротив, отворилась, с территории завода через проходную вышла яркая женщина лет тридцати. Взгляд умный, осмысленный, а так выглядела она лет на двадцать семь. Эрик даже знал, почему выглядела она именно на двадцать семь, а не на двадцать шесть. Или даже двадцать