— Не знаю, просто это…так трогательно, — тыльной стороной ладони смахнула слезы, глубоко вдыхая аромат Багирова. Он меня успокаивал и одновременно возбуждал. Невозможная смесь.

— Просто хотелось сделать для тебя нечто особенное. Я подумал, что обычные цветы и конфеты слишком пошло для тебя.

Знал бы он, что мне цветы с конфетами-то никогда не дарили, не то, что походы в такие рестораны. Для меня все в новинку, и от этого я чувствовала себя не просто Никой, а принцессой, маленькой такой, ради которой совершают большие подвиги.

Сердце глупое забилось так сильно, что дышать стало трудно. Я прижалась к Мише сильно-сильно и прошептала в шею:

— Я, — «тебя очень люблю» хотелось кричать, но продолжила совсем в другом русле, — уже не представляю, как жила без тебя.

Миша сжал меня в объятиях, поцеловал в макушку и уместил ладони на ягодицы.

Мы поужинали в волшебной атмосфере, огоньки ночного города складывались в великолепную картину. Я выхватывала ее с разных ракурсов, фотографируя в памяти. Вкус пищи практически не ощущала, все мое внимание сосредоточилось на Мише и на огромном панорамном окне. К слову, сидели мы в уединенном месте, сюда даже официанты не входили, вот как принесли блюда, так и не тревожили нас. Но когда до моего носа донесся запах устриц под сливочным соусом, желудок противно сжался, и все съеденное резко попросилось наружу. Какая гадость, оно даже смотрелось, как не пойми что. Это вообще как есть? Оно же как слизняк во рту будет!

— Ник, ты чего? — я отложила приборы и схватила стакан с водой, обильно запивая комок. Жесткими иголками он впивался в пищевод, не двигаясь ни туда, ни обратно.

Миша обеспокоенно поглядывал на меня, а затем встал из-за стола и подошел ко мне.

— Ник? — схватил мое лицо и поднял так, чтобы посмотреть в глаза.

Внезапный прилив тошноты, удушающий такой прилив, выбивающий почву из-под ног, неплохо так снизил градус моего настроения.

— Как это вообще можно есть? Ужас какой, сопли какие-то…и запах отвратительный

Багиров перевел взгляд на устрицы, а потом облегченно выдохнул.

— Ты побледнела, — Миша налил еще воды. Выпив второй стакан до конца, я по чуть-чуть стала приходить в себя. — Да в баню эти устрицы, я их тоже не люблю, но думал, может ты оценишь… афродизиак все-таки, — игриво изогнул бровь, на что я скривилась.

— Извини, но я это есть не буду, — подвинула тарелку в сторону.

— И не надо, ты мне еще сегодня в сознании пригодишься! — поцеловал в нос и уселся на свое место.

Вечер плавно подошел к концу, а вот домой мы добирались как свихнувшаяся на сексе пара подростков, которые только-только дорвались до оголенных тел друг друга.

Миша положил ладонь на бедро, с каждым приближающим нас к дому километром все дальше сдвигал руку к сокровенному местечку, а я вцепилась в сиденье, желая, чтобы он наконец-то коснулся меня так, как он умел. Затем не выдержала и раздвинула ноги сами, выгибаясь вперед, чтобы ему со стороны водителя было удобнее добраться до изнывающих складочек.

— Без трусиков, моя девочка… — хрипло шептал, увеличивая скорость. Мы неслись по ночному городу превышая все допустимые нормы, но в тот момент я совершенно не обращала на это внимания.

— Ты ведь сказал без, вот я и сделала, как ты хотел… — облизала пересохшие губы как раз в тот момент, когда Миша бегло осмотрел меня. — Ник, я если сейчас сорвусь, то мы до дома не доедем.

— Так давай не доедем, — положила ладонь на выступающий бугор, сдавливая последний пальчиками. Багиров ругнулся, резко вильнув в темный двор.

— Блядь, не могу уже, — рванул меня на себя. Я уселась верхом на нем, тяжело дыша в шею. Большие шершавые ладони скользили по телу, сдавливая грудь, живот, бедра, — весь вечер только и думал, что под платьем у тебя ничего нет.

Мужчина коснулся влагалища, и я застонала, цепляясь за широкие плечи, скрытые белой рубашкой. Один палец скользнул внутрь, вырывая из глотки крик.

— Миша!

— Да-да, это я, — продолжая насаживать меня на свои пальцы, впился в губы. Ворвался языком внутрь, доводя меня до изнеможения. Я все сгорала на костре, пока он вновь и вновь таранил меня зыком и пальцами. Миша сначала грубо и резко, а затем плавно и нежно водил по клитору, подводя меня к черте, но как только я была готова кончить, все прекращалось, и тогда начинались терзания груди.

Сначала Багиров оголил одну грудь, подул на сосок, а потом мужественные губы сомкнулись на нежной плоти. Так остро и невыносимо приятно мне еще не было. Казалось, я готова была кончить даже от взгляда.

Послышался шелест одежды, звякнула пряжка ремня, и в следующий момент горячий член вошел в изнывающее лоно, пока губы и язык продолжали свои нежные ласки на груди, а пальцы все еще сжимали клитор.

Первый толчок, и я улетела, падая в пропасть наслаждения.

— Ник, так быстро? Вау, моя девочка, это рекорд, — оторвавшись на мгновение, прошептал в губы, пока я содрогалась всем телом от затопившей меня волны удовольствия.

Я пыталась двигаться сама, но Миша как будто специально не давал мне этого делать, самостоятельно насаживая меня сильнее, резче, быстрее. Вспотевшие и разгоряченные, мы полностью отдавались друг другу, губы пекли огнем, руки занемели от того, с какой силой я цеплялась за Багирова.

Каждый толчок заставлял меня плавиться. Еще и еще, когда Миша громко ругнулся и излился мне на живот, я больше ничего не могла соображать. Между ног приятно ныло, и полностью обессиленная, я опустила голову на плечо Миши, на автомате прошептав то, что весь вечер крутилось в голове:

— Я люблю тебя.