Так мы торговались, я, в общем-то, автоматически, но к единой цене не пришли – тетка сбросила еще пару тысяч, а я прибавил одну, с тем и разошлись, не убедив друг друга. Как-то не по-княжески выглядит эта халупа… Маша сказала, что ей понравился только вид из окна на реку и строящуюся большую церковь. Я объяснил, что это не река, а канал, на другой стороне которого – храм Вознесения, на месте смертельного ранения императора Александра II, отца нынешнего царя и сейчас там идут работы по внутренней отделке[62], снаружи тоже видны мозаичные работы, поэтому храм будет очень красивым. Маша вспомнила, что я рассказывал ей, как террористы бомбой взорвали царя-освободителя, кроме царя, был убит мальчик-разносчик и казак конвоя, а также сам бомбометатель.

– Тогда это не очень хорошее место, ты прав, не надо здесь жить.

Я не стал ей рассказывать о том, что Петербург, да и все столицы мира, разве только кроме Вашингтона, «стоит на костях», и стал показывать Казанский собор и рассказывать про войну 1812 года, Кутузова и Барклая. Надо же отвлекать внимание барышни от болтающегося в сетке под хвостом извозчичьей лошади конского дерьма. Необходимая предосторожность эта для того, чтобы на мостовую Невского и центральных улиц, не дай бог, ничего не попало (иначе штраф, а второй раз и извозчичьего жетона могут лишить), а до ощущений пассажиров, терпящих вонь, пока извозчик не доедет до ближайшего ящика для сброса навоза, никому дела нет. Местные как-то привыкли, они ничего другого и не видели, и не нюхали, зато с XX века обыватели возмущаются автомобильным выхлопом. А запаха навоза, лошадиной мочи и конского пота понюхать не хотите ли, очень натурально. Я вот жду не дождусь автомобилей, куплю себе «самобеглую коляску», как только появятся в продаже.

Только вернулись в гостиницу, как зазвонил телефон и мне сообщили, что меня ждет во дворце управляющий ЕИВ Канцелярией Константин Карлович Ренненкампф с герольдмейстером по поводу титула и герба. Попросили взять бумаги, удостоверяющие титулы – мой и Маши.

Я собрался и через полчаса был в Зимнем, куда прибыл еще и министр двора граф Воронцов-Дашков. После обмена приветствиями и любезностями мне было предложено присаживаться и передо мной положили эскиз герба, а граф и управляющий тем временем стали изучать титульные бумаги от негуса, к счастью, имеющие дублирующий текст на французском. Я смотрел на лист с рисунком и несколько недоумевал – ну, красная княжеская мантия или плащ с горностаевым подбоем и княжеской короной это еще куда ни шло. Но зачем пальмы и черные эфиопы на фоне пирамиды? Спросил об этом художника, тот ответил, что это напоминание, что Маша – древнего Соломонова рода. Но ведь герб мой, а не Машин, потом, абиссинцы не черные негры, как их здесь нарисовали. Тогда герольдмейстер сказал, а что бы я хотел увидеть? Я ответил, что мои заслуги лежат в двух областях – изобретательство в области химии, прежде всего лекарств, ну и титул князя дан мне негусом Эфиопии за военные заслуги – я командовал левым флангом его армии.

Предложил сделать княжеский щит шестигранным – в виде молекулы бензола, которая есть практически во всех моих соединениях, а внутренние связи молекулы в виде кольца, изобразить в виде Уробороса – дракона или змея, свернувшегося в кольцо и кусающего себя за хвост, – древний символ, идущий еще с Соломоновых времен, который позже был символом алхимиков в поисках философского камня. У символа Уробороса есть много толкований и все они положительные – это и вечная жизнь и круговорот в природе и мудрость и много еще чего.

– Но в нашей геральдике символа Уробороса никогда не было, – возразил художник, видимо, ему было жаль с эфиопами расставаться, а мне что – с эфиопами на дверце моего будущего автомобиля ездить?

– Нет, уже случался, вы ошибаетесь. Жена императора Павла Петровича, Мария Федоровна была неплохим медальером и знатоком геральдики и на день рождения свекрови, Екатерины Великой, собственноручно вырезанным Марией Федоровной стальным штемпелем, было отчеканено двадцать медалей, несколько золотых, остальные из серебра. На медалях с латинским девизом, к сожалению, не помню его, на лицевой стороне был Уроборос. Надеюсь, хоть одна медаль осталась в Мюнцкабинете[63] Эрмитажа?

– Так кто же Уроборос: дракон или змей?

– Я понимаю ваш вопрос: дракон – символ добра, змей – зла, но Уроборос в самых древних египетских изображениях – просто змея, а змея в том числе и символ мудрости и спутник бога врачевания Асклепия. Учитывая медицинскую направленность большинства моих изобретений, я бы согласился на змею, и никаких лапок приделывать не надо, ни двух, ни четырех[64].

Так и решили, художник быстро набросал новый щит: внутри разместил свернувшегося кольцом Уробороса, а за щитом поместил крест-накрест сложенные шпаги, именно рукоятками вниз, а не вверху[65]. Я заметил, что, если учитывать эфиопскую географию моих воинских подвигов, то можно использовать образ эфиопского меча.

– У меня такой есть, как символ власти командующего – выглядит вот так, – и я нарисовал слегка изогнутую саблю кеньязмача. – Но сражался я не с такими же эфиопами, а с итальянцами, так что шпагу можно оставить или сделать европейский прямой меч вместо нее.

Высокие вельможи, ознакомившись с бумагами, сказали, что они в порядке, и их вполне удовлетворили. Собрались было уходить, но я спросил графа, не знает ли он кого-нибудь, кто продает в Петербурге дом или особняк, достойный княжеского титула его владельца. С удивлением узнал, что поступило указание его величества присмотреть мне за счет казны что-нибудь приличное и над этим сейчас работают специальные люди. Естественно, содержание дома будет за мой счет, но дарственная на недвижимое имущество мне будет вручена если не на днях, то в ближайшее время. Вероятно, будет даже выбор из двух-трех предложенных вариантов.

Вот и слава богу, подумал я, одной заботой меньше, раз есть специально обученные люди.

Сановники покинули нас, забрав грамоты, и мы в течение получаса согласовали с герольдмейстером все детали гербы: щит получился правильным шестигранником, внутри свернулся алхимический змей Уроборос, все вместе напоминает молекулу бензола или головку болта. Поле щита разделили пополам: одна половина желтая, как ТНТ в виде порошка (напомню, что тринитротолуол на заре его синтеза в середине XIX века использовался как желтый краситель), другая половина щита – пурпурная, как «Царьградский пурпур», и напоминает о царском происхождении Маши – все со смыслом. Подписал эскиз, что все меня