Улисса Гранта отправить Бенджамина Франклина Пейшотто, еврейского адвоката, жившего в Сан-Франциско, в Бухарест на должность консула США. Должность была неоплачиваемой; чтобы собрать средства для субсидирования миссии Пейшотто, Джозеф и Джесси создали Американское румынское общество, президентом которого стал Джозеф. Эти деньги позволили бы новоиспеченному дипломату "провести пару лет в суде над этими бедными и полуцивилизованными язычниками, нашими единоверцами в Румынии", объяснил Джесси. Назначение Пейшотто стало сильным сигналом, и если символизм отправки еврея в Румынию в качестве официального представителя правительства США был недостаточно ясен, Грант снабдил своего нового консула письмом, в котором излагалась позиция его администрации по так называемому "еврейскому вопросу". В нем говорилось: "Соединенные Штаты, не зная различий между своими гражданами по признаку религии или происхождения, естественно, верят в цивилизацию во всем мире, которая обеспечит те же универсальные права."

Джозеф, хотя и не был религиозным, тем не менее принимал активное участие в руководстве храма Эману-Эль, духовного центра немецко-еврейской элиты Нью-Йорка, как и братья Джеймс и Джесси, каждый из которых занимал пост президента попечительского совета. Основанный в 1845 году тридцатью тремя немецкими иммигрантами, Эману-Эль стал первой в Нью-Йорке реформистской общиной. Начав свою деятельность в арендованном помещении для собраний на улицах Клинтон и Гранд, Эману-Эль теперь занимала парящее здание на углу 43-й улицы и Пятой авеню. Храм, сочетающий в себе стили от готического до нормандского и арабского, высотой почти сто футов и такой же шириной, был построен из красного и желтого песчаника, с экзотическими минаретами и шпилями, каждый из которых был увенчан звездой Давида. Когда в 1868 году храм был освящен, он стал одним из самых дорогих религиозных сооружений города: его строительство обошлось более чем в 650 000 долларов. "Из множества внушительных зданий, посвященных священному культу, которые стоят вдоль Пятой авеню и возносят свои изящные шпили к ворсистым облакам, ни одно не является столь уникальным, столь привлекательным и столь притягивающим взгляд, как этот странно построенный храм Эману-Эль", - восторгалась газета New York Herald. Помимо того, что он является архитектурным чудом, он также представляет собой безошибочный памятник экономическому подъему немецких евреев". (В 1927 году Эману-Эль, стремясь найти более удобное место для проживания, переехала дальше по Пятой авеню в новое помещение на 65-й улице. Самая большая синагога в мире на момент постройки, ее фирменное круглое витражное окно было подарено общине Гербертом Леманом и его братьями и сестрами в память об их родителях, Майере и Бабетте. Старое место расположения Эману-Эль было куплено и снесено, чтобы освободить место для офисных башен магната недвижимости Джозефа Дерста - деда осужденного убийцы Роберта Дерста).

Реформистская политика и практика общины отражала ассимиляционные цели ее прихожан. Традиционно мужчины и женщины молились отдельно, но в Эману-Эль появились семейные скамьи, где представители обоих полов сидели вместе. Службы, которые в конечном итоге проводились в основном на английском языке, включали хоровую и органную музыку, заимствованную из христианского богослужения, а традиционная церемония бар-мицвы была преобразована в конфирмацию. В какой-то момент прихожане Эману-Эль обсуждали, стоит ли начать проводить воскресные службы, чтобы принять мужчин, которые работали по субботам. Джозеф и Эмануэль Леман входили в комитет из трех человек, который рассматривал и в конечном итоге отклонил эту идею.

Многие из наиболее значимых реформ произошли во время пребывания на посту раввина Самуэля Адлера, видного деятеля европейского реформистского иудаизма, который в 1857 году иммигрировал из Германии, чтобы возглавить Эману-Эль. Однако некоторые прихожане Эману-Эль, в том числе и Иосиф, оказались более увлечены религиозной философией сына Адлера - Феликса.

Феликс готовился стать раввином, и многие ожидали, что однажды он станет преемником своего отца. Однако его первая проповедь в Эману-Эль стала и последней. В 1873 году двадцатитрехлетний юноша, только что получивший степень доктора философии в Германии, взошел на кафедру, окинул взглядом ожидающие лица некоторых выдающихся евреев Нью-Йорка и начал читать радикальный трактат под названием "Иудаизм будущего". Быстро стало ясно, что молодой раввин, погруженный в учения немецкого философа Иммануила Канта, выступал не за современный иудаизм, а за полное переосмысление самой религии.

Он нападал на концепцию евреев как "избранного народа", призывая общину "отбросить узкий дух исключения и громко провозгласить, что иудаизм был дан не только евреям, но что его предназначение - охватить в одном великом нравственном государстве всю семью людей". Цель организованной религии, считал Феликс, - пропаганда нравственности и сострадания; в этом смысле иудаизм был достойным сосудом для этих учений. Но зачем мешать другим разделять их? Религия, говорил Феликс прихожанам Эману-Эль, должна делать "наибольший акцент не на вере, а на действии". Он проповедовал религию - если ее вообще можно было так назвать, - в которой вера в Бога была необязательной.

Еретическая проповедь Адлера гарантировала, что он никогда не получит раввинат Эману-Эль, но она заложила основу для чего-то большего: социального движения, которое распространилось по всему миру. Скандализировав многих прихожан Эману-Эль, Адлер сумел привлечь на свою сторону Джозефа Селигмана и Маркуса Голдмана, чей сын Юлиус был женат на сестре Феликса, Саре. В феврале 1877 года было основано Общество этической культуры Адлера, в котором Селигман стал президентом, а Голдман - попечителем новой организации, подчеркивая, что "поступок важнее вероисповедания" и что мораль существует независимо от религии.

Селигман продолжал оставаться членом Эману-Эль, вероятно, из чувства социального долга, и чтобы угодить своим более соблюдающим братьям, даже когда он все больше отдалялся от иудаизма своего детства. Но, как он вскоре узнает, едва ли имело значение, во что он верил и чего добился. Для некоторых он никогда не станет больше, чем просто евреем.

 

-

В знойные летние месяцы таунхаусы Мюррей-Хилла и Верхнего Ист-Сайда пустели, когда самые богатые люди Нью-Йорка искали убежища от жары. Одни отправлялись на Статен-Айленд или в пляжные поселки Си-Брайт и Лонг-Бранч на побережье Нью-Джерси, другие - к озерам на севере штата Нью-Йорк, где магнаты строили огромные лагеря с тоскливыми названиями вроде Wild Air.

В июне 1877 года Джозеф вместе с большой семьей отправился в ежегодное паломничество в Саратога-Спрингс, курортный городок на южной окраине Адирондаков, где Селигманы отдыхали последние десять лет. Саратога с ее ипподромом и игорными салонами, элегантными отелями и лечебными водами была на пике своего великолепия Золотого века, летней игровой площадкой баронов-разбойников, которые прибывали на частных вагонах с армиями слуг и целыми горами багажа. На Бродвее, фешенебельном променаде в центре города, располагалось множество роскошных отелей, но жемчужиной этого ансамбля был Grand Union. Построенный в богато украшенном стиле французской Второй империи,