Чёрт! Почему я вечно всё сама порчу? Только сейчас поняла, что больше всего хотела бы полететь с Матвеем. Но с другой стороны, так будет лучше. Его горячий холод завораживает. Он как Король Ночи в «Игре Престолов»: синий ледяной огонь в его глазах обжигает. Я цепенею в его присутствии. Он фактически уже управляет мной и с каждым разом всё сложнее говорить ему: «Нет».

Обычный огонь можно потушить водой. Но холод проникает в душу, кости, мышцы и в сердце. Ему нельзя сопротивляться. Вот и сейчас случилось то же самое. Еще полчаса назад я была уверена, что лучше всего лететь с Никитой. Но стоило Матвею позвонить, и я жалею, что отказала ему. И мне уже кажется, что без него не справлюсь. И вообще без него не выдержу и дня.

Мамочки! Кажется, я влюбилась. Нет, нет, нет, нет и еще раз нет! Только не в него! Я бросилась к зеркалу, встала перед ним и пару раз ударила себя по щекам. Нет! Остановись, идиотка! Это путь в никуда. Это путь в моральное рабство. Матвей тебя подчинит, заморозит и сломает, как сосульку. Сопротивляйся!

Пощечины помогли. Лицо горело, но с жаром на щеках мысли немного успокоились. Тело начало отходить от пламенного холода его слов: «Приятной поездки, Лаура!» Где-то там, в вышине неба, громко завизжал и рухнул бездыханным на землю ледяной дракон. Король Ночи вроде бы отступил. Но почему мне кажется, что он стоит за моей спиной? Я вздрогнула и обернулась. Моя уютная квартира была пуста. Фух! Какое облегчение! Ну и воображение у меня! Еще во время учебы на факультете иностранных языков, когда мы практиковались в переводах, преподаватели говорили, что мне нужно книги писать. Потому что мои переводы сильно конкурировали с первоисточниками.

ღ✿> – – -✿(̆̃̃ღ✿> – – -✿(̆̃̃ღ✿> – – -✿(̆̃̃ღ✿> – – -✿(̆̃̃

Мы с Никитой поднялись по трапу и сели на свои места. Я у прохода, Никита в центре, возле окна женщина лет пятидесяти с бледным лицом. Она напряженно изучала взлетную полосу за иллюминатором, а потом вдруг взмолилась, обратившись к Никите:

– Извините, молодой человек, вы не могли бы поменяться со мной местами? Мне очень страшно возле окна. Понимаю, что вы с девушкой. А я пытаюсь затесаться между вами. Но очень прошу вас, – она молитвенно сложила руки.

– Хорошо, – улыбнулся Никита. – Давайте поменяемся. Моя девушка простит. Да, Лаура?

– Уже простила, – согласилась я. – Хотите на мое место возле прохода?

– Нет, мне посерединке уютнее. Спасибо вам огромное! – облегченно выдохнула женщина, устраиваясь в кресле рядом со мной.

Всё же Никита хороший мужик. Я видела, что он слега разочарован. Но старался не подавать виду и улыбался этой женщине.

Вылет задерживался на пятнадцать минут. Пассажиры начали нервничать и спрашивать: в чём дело.

– Всё в порядке! Не нужно волноваться, – спокойно отвечали стюардессы. – Один пассажир задержался и сейчас поднимется на борт

– Вот так всегда! – раздраженно хмыкнул Никита. – Все спешили. У всех дела. Но как-то же успели. И каждый раз находится одна несознательная сволочь, которая считает себя лучше других.

Другие пассажиры с ним горячо согласились. Со всех сторон зазвучали одобрительные возгласы:

– Правильно, мужик! Дело говоришь! Достали козырные!

– Пусть летит другим рейсом.

– Семеро одного не ждут!

И в этот момент за моей спиной раздался знакомый голос:

– Спокойно, дамы и господа! Все равны, но есть те, кто равнее.

Я обернулась и увидела Матвея. Он стоял в проходе рядом со стюардессой.

– Ваше место в конце салона. Я вас провожу, – стюардесса дежурно улыбнулась и нежно, но уверено взяла Матвея за локоть.

– Это хорошо, что там, – радостно сообщил он. – Я уже испугался, что здесь посадите. Места-то самые неудачные. Случись что, не дай бог, конечно, но из центра ряда вообще не выбраться. И при тряске крен обычно идет как раз на левую сторону.

– Перестаньте сеять панику! – возмутилась стюардесса. – Сядьте уже, пожалуйста, на свое место. Вы задерживаете вылет.

– Ничего я не сею! – заявил Матвей. – Всё равно правду не скажете, потому что вы – лицо заинтересованное. А я в интернете проверял. По статистике самый сильный удар приходится на ту часть, где крыло. Эти места как раз на крыле и находятся. Поэтому я и обрадовался, что не сижу здесь.

– Боже мой! – запричитала женщина рядом со мной и отстегнула ремень. – Боже мой! Немедленно пересадите меня! Не буду здесь сидеть! – она вскочила с места и едва не упала на меня.

Я вжалась в спинку кресла.

– Прошу вас: сядьте на место! – попыталась успокоить ее стюардесса.

– Все места безопасны! – к ней на помощь поспешила коллега.

– Да не буду я здесь сидеть! – возмутилась женщина и пробралась в проход, попутно отдавив мне все ноги.

– У нас нет других мест, – хором заявили обе стюардессы.

– Мне плевать! – истерически завопила женщина. – Хоть в кабину к пилотам пересаживайте!

– Да сделайте уже что-нибудь! Мы так и через сутки не вылетим. Не видите, что у нее истерика? – загомонили пассажиры.

– Спокойно! – Матвей поднял обе руки и все внезапно замолчали. – Я могу решить эту проблему.

– Которую сами же и создали? – прошипела стюардесса.

– Стыдитесь! В вас ни капли сострадания, – укоризненно покачал головой Матвей. – Не видите, что она боится? Хотите сесть на мое место? – участливо спросил он нервную женщину.

– А как же вы? – она прижала руки к груди.

– Я готов рискнуть ради общего спокойствия, – вздохнул Матвей и скромно потупился. – Могу сесть на ваше место. А вы на мое в конец салона.

– Спасибо вам большое! Вы такой, такой… – со слезами на глазах женщина обняла его за плечи и чмокнула в щеку.

– Ну что вы! – притворно смутился Матвей. – Я же врач. Жертвовать собой моя профессия и призвание с детства.

Стюардессы проводили женщину на ее место, напоследок просверлив Матвея испепеляющими взглядами.

– И снова здравствуйте, – Матвей сел в кресло между мной и Никитой.

– Кажется, ты, док уже слетал кое-куда и приземлился прямо на башку, – процедил Никита сквозь зубы.

– Не нужно всех мерить по себе, – любезным тоном отозвался Матвей. – В отличие от тебя травм головы у меня не было. Зато было время на саморазвитие. Вообще должен заметить, что голова у всех хорошо работает, если в нее не просто есть или по ней регулярно не получать.

Вот наглец! Но умный наглец. И очень красивый. Разогрелся не то от бега, не то от спора. Глаза горят, волосы растрепались. Довольная улыбка скользит по губам. Мне бы возмутиться его поведением. Но не получалось почему-то. Эта его безбашенная наглость меня просто