На Сайфа обрушился шквал проверок. Какая-то женщина явилась, чтобы осмотреть его жилье, и когда Сайф взглянул на него глазами постороннего человека – первого, кроме миссис Лаэрд, кто переступил этот порог после того, как Сайф переехал сюда прошлым летом, – он осознал, что дом не годится для детей. Здесь стояла пыльная мебель предыдущего обитателя, на кухне красовался древний шумный холодильник и не было телевизора.

Он постарался освежить спальни наверху, заказав на материке трафареты – лодки, космические корабли… кто знает, что понравится мальчикам? Но от свежих картинок на стенах стали еще хуже выглядеть старые диваны с салфетками-подголовниками и влажные провисшие кровати. Однако женщина просто отметила какие-то клеточки в своем формуляре, не сказав ничего неодобрительного.

Похоже, это испытание Сайф выдержал, потому что вскоре он получил электронное письмо с приглашением в конкретный день приехать в Глазго по некоему адресу, где заранее забронировать жилье на две недели. Врач, довольно рассеянный на вид, который должен был заменить на это время Сайфа, приезжал с материка, и Сайф хотел ускользнуть незамеченным. Этой ночью он не мог заснуть, в голове крутился миллион вопросов. И еще он мрачно думал о том, что совсем некстати поссорился со своим единственным другом, тем более что Лорна постоянно работала с маленькими детьми.

Но гордость мешала Сайфу позвонить Лорне… впрочем, он и прежде никогда ей не звонил, их отношения были куда более отстраненными. А его звонок мог выглядеть как нарушение некой границы…

В общем, Сайф просто не мог заставить себя взяться за телефон.

И наконец настал день…

Сайф постарался зайти в «Летнюю кухню Анни», не привлекая к себе внимания, – что, вообще-то, совсем нелегко, если вы восточный человек шести футов ростом на маленьком шотландском островке, на котором всего два врача, а вы один из них.

– Привет, доктор Сайф! – хором пропели Иона и Айла, когда он вошел в дверь.

Сайф нервно огляделся, высматривая Флору, – он вполне здраво предполагал, что Лорна должна была рассказать ей обо всем, – но в зале Флоры не было. Она была в кухне, заканчивала приготовление итальянского хлеба со шнитт-луком и травами, ожидая, что в такую теплую, но ветреную погоду такой хлеб как раз подойдет для того, чтобы съесть его на открытом воздухе. При этом она мысленно пыталась разобраться со счетами, что являлось очень неприятной работой даже в лучшие времена.

– Гм… можно мне киббеха? – попросил Сайф.

Это было острое блюдо из баранины с булгуром.

Сайф понятия не имел о том, что Флора наконец осознала свою неудачу с фалафелем и добавила в меню горячую острую баранину специально для Сайфа. Ему это просто в голову не приходило. Однако эта баранина мгновенно приобрела популярность в деревне, на нее уже стали смотреть как на особое блюдо Мура, где баранины более чем хватало.

– Конечно!

Звякнул колокольчик над дверью, вошли старая миссис Кеннеди и миссис Блэр, обе в крайнем волнении.

– Тот кит вернулся! Вы только посмотрите! Это небезопасно!

– Он перекрыл дорогу парому!

Флора едва успела выглянуть из кухни, как на нее набросились:

– Флора, ты должна что-то сделать!

– Нет, не должна! – мгновенно ответила она.

Иона уже схватилась за телефон:

– Я его отправлю в свой «Инстаграм»!

– Да он же будет похож на крупную каплю! – сказала Айла.

– Ну а я его увеличу. Селфи с китом!

– Это не кит, – серьезно возразила миссис Кеннеди.

– Но вы ведь только что сказали, что «тот кит вернулся»? – нахально напомнила Иона, возясь с кинокамерой в своем телефоне.

– Это нарвал, – пояснила миссис Кеннеди. – Это очень мудрое существо, очень редкое, прекрасное, и оно явно собирается устроить суматоху на всем этом острове до того, как его как-то отгонят.

– О чем это вы? – не удержался от вопроса Сайф.

– О, Сайф, привет! Послушайте, у меня определенно серьезные проблемы с…

Сайф давно привык к такому и просто отмахнулся:

– Пойдите на прием к Джинни… Я только хотел уточнить, почему все должны переполошиться?

– Туристы… – пробормотала миссис Кеннеди таким тоном, словно туристы и не были источником жизни для всего острова. – Каждому захочется его увидеть. Потом властям захочется отогнать его. Потом явятся гринписовцы и поднимут шум.

– И что они хотят сделать?

– Они и сами не знают. Думаю, им просто нравится, что их фотографируют рядом с нарвалом. Флора, ты бы просто пошла и поговорила с ним.

– Ничего не выйдет! – заявила Флора. – Я не тюлень! А вы просто… тюленист!

– Все женщины в вашей семье умеют разговаривать с китами!

– В самом деле? – спросил Сайф.

– Конечно, Человек Науки! – делая большие глаза, ответила Флора. – Хотите кофе?

– Да, пожалуйста.

Флора положила на блюдце четыре кусочка сахара.

– Мне нужно на паром, – сказал Сайф.

Флора моргнула. Ей хотелось задать вопрос, но она не осмелилась.

– Паром не сможет выйти, если кит не уйдет, – сказала миссис Блэр.

– То есть я в ловушке?

Сайф попытался произнести это небрежно, но на самом деле его уже охватила паника. Встреча в Глазго была назначена на половину пятого. Он просто должен был отправиться на этом пароме и должен был явиться вовремя. Ночью он не спал ни минуты. И постоянно вслух разговаривал с Аминой, как будто она была рядом, и чувствовал себя еще более глупо, чем обычно. Сайф был испуган. Ему хотелось, чтобы они с Лорной по-прежнему оставались друзьями, чтобы она могла поехать с ним, он знал, она умеет обращаться с детьми. Но Лорна не говорит по-арабски, и дети смутятся еще сильнее, так что нет, эта идея тоже никуда не годилась.

Ох, ну почему же они не смогли найти также и его жену?

Но они ее не нашли. И ему придется пройти через все в одиночку. И в результате тот день, который должен был стать самым счастливым, самым изумительным в жизни Сайфа, – день, о котором он мечтал и мечтал, видя во снах возвращение своих малышей, – этот день наполнялся ужасом и дурными предчувствиями. А что, если он скажет что-нибудь не так и ему не позволят их забрать? Что, если их заподозрят в радикализме? Нет, конечно же нет… они слишком маленькие…

Как правило, Сайф старался не обращать внимания на сенсационные заголовки в газетах, на Муре все читали только местные новости и мало что еще. Мимолетные сенсации Эдинбурга, Вестминстера или Вашингтона мало что значили для людей, чьи жизни измерялись сменой погоды и продолжительностью дней, а не «Твиттером» и политиками, которые надрывают глотки на телевизионных дебатах.