но это потому, что она нервничала, собираясь обмануть мать. Что, если призрак по имени Драгоценная Тетушка действительно существует? Чаще всего Рут воспринимала ритуалы с письмом на песке как скучную обязанность, когда ей требовалось угадать, что хотела услышать мать. И тогда Рут оставалось только быстро действовать, чтобы закончить как можно скорее. Но бывали дни, когда она действительно считала, что ее рукой движет какая-то сила, диктующая нужные слова. Иногда то, что она писала, оказывалось правдой, как, например, подсказки о событиях на фондовой бирже, где мать начала играть, чтобы хоть как-то сохранить деньги, на которые жила долгие годы. Лу Лин просила Драгоценную Тетушку указать, в какую из уже выбранных ею двух компаний стоит вложить деньги, например в «Ай Би Эм» или «Ю Эс Стил», и Рут выбирала ту, название которой было короче. Что бы она ни выбрала, Лу Лин истово благодарила Драгоценную Тетушку. Однажды мать спросила, где лежит тело тетушки, чтобы отправиться туда и похоронить его. Этот вопрос напугал Рут, и она попыталась свернуть со страшной темы. Она написала «конец», но Лу Лин, увидев это, вскрикнула и вскочила:

— Так значит, это правда! Гао Лин сказала правду! Ты находишься на Краю Мира!

А Рут ощутила холодное дуновение на шее.

Теперь же она постаралась успокоить свой разум и руку и представить, как именно Драгоценная Тетушка могла высказаться по поводу «Волшебника страны Оз». Сначала она писала «Оз», а потом начала медленно чертить «гуд»[13]. Но не успела Рут вывести первые две буквы, как Лу Лин вскричала:

— Гу! «Гу» на китайском обозначает «кость». Что там о кости? Это касается семьи костоправа?

И вот так, волею счастливого случая, все сложилось, как было нужно. Драгоценная Тетушка явно сообщала, что «Волшебник страны Оз» рассказывал о костоправе и что она хотела, чтобы Рут его посмотрела.

Без двух минут семь Рут постучалась в дверь Ланса и Дотти.

— Кто там? — раздался голос Ланса.

— Это я, Рут.

— Кто? — А потом до нее донеслось приглушенное: — Вот черт!

Рут стало стыдно. Может, он действительно пригласил ее из вежливости? Она бросилась прочь с крыльца. Теперь ей придется где-то прятаться целых два часа, чтобы мать не узнала ни о ее ошибке, ни о ее лжи.

Но тут дверь распахнулась.

— Эй, малявка, — тепло позвал он. — Давай заходи. Мы уже почти перестали ждать. Дотти! Рут пришла! Пока ты там, на кухне, захвати ей тоже содовой, ладно? Давай, Рут, садись на диван.

Во время просмотра фильма Рут было очень сложно сосредоточиться на экране телевизора. Ей надо было делать вид, что ей комфортно. Они втроем сидели на бирюзово-желтом диване, обтянутом тканью, напоминающей сплетение джута и какой-то жесткой металлизированной нити, царапающей голые ноги Рут. К тому же перед глазами Рут происходили шокирующие вещи: Дотти и Ланс закинули ноги на кофейный столик, даже не сняв обуви! Если бы ее мать это видела, у нее бы добавилось поводов для критики Дотти. Мало того: и Ланс, и Дотти пили какой-то алкогольный напиток золотистого цвета прямо там, а не в баре! Но больше всего Рут смущало странное, почти детское поведение Дотти. Та гладила левое колено и бедро мужа и мурлыкала что-то вроде: «Лансечка, котик, не мог бы ты сделать чуточку-малюточку погромче?»

Во время рекламы Дотти выбралась из его объятий, встала и начала ходить вокруг пьяной, вихляющей походкой, как пугало в фильме.

— А кто хочет поп-поп-поп-попкорна?

Потом, размахивая широко раскинутыми руками, сделала шаг назади исчезла из комнаты, распевая:

— О-о-о, мы на пути на кухню!

И тут Рут оказалась наедине с Лансом на диване. Она смотрела только вперед, на экран телевизора, и ее сердце грозило выпрыгнуть из груди. Она слышала, как на кухне напевала и хлопала дверцами шкафов Дотти.

— Ну что скажешь? — спросил Ланс, кивая на телевизор.

— Очень здорово, — ответила Рут тихим серьезным голосом, не отводя взгляда от предмета разговора.

До нее доносился запах разогреваемого масла, а потом автоматная очередь лопающейся в сковороде кукурузы. Ланс покачивал кубики льда в своем бокале и говорил о программах, которые в скором времени надеялся увидеть в цвете: футбол, «Мистер Эд» и «Беверли Хиллбиллис». Рут казалось, что она на свидании. Она чуть повернулась в его сторону, чтобы «слушать с восторженным выражением лица». Как-то Вэнди сказала, что именно так должна вести себя девочка, чтобы мальчик почувствовался себя очень важным. А что делать дальше? Ланс был так близко… Вдруг он похлопал ее по коленке, встал и объявил:

— Кажется, мне стоит сходить в сортир до того, как закончится реклама.

То, что он сказал, было постыдно интимным, и минуту спустя, когда он вернулся, ее щеки все еще горели. На этот раз он сел еще ближе. Он же мог подвинуться туда, где сидела Дотти. Почему он этого не сделал? Нарочно? На экране снова показались кадры фильма. Когда вернется Дотти? Рут надеялась, что нескоро. Она уже представляла, как рассказывает Вэнди о своих переживаниях: «Я так нервничала, что чуть не описалась!» Раньше это было для нее всего лишь выражением, но сейчас она поняла, что действительно хочет в туалет. Это было ужасно! Как она могла спросить у Ланса, можно ли ей воспользоваться туалетом? Но просто встать и пойти шататься по дому она тоже не могла. Может, ей надо вести себя также раскованно, как он, и просто объявить, что ей тоже надо в туалет? Она вся сжалась, готовясь потерпеть. Наконец, когда пришла Дотти с миской попкорна, Рут выпалила:

— Сначала мне надо помыть руки.

— По коридору, за спальней, — подсказала Дотти.

Рут постаралась вести себя как ни в чем не бывало и идти как можно быстрее, не делая широких шагов. Пролетая мимо спальни, она почувствовала застарелый запах сигарет, увидела незаправленную кровать и бутылочку с маслом для ванны «Джии Нэйт» возле ножки кровати. Добравшись до туалета, она спустила трусики, села и застонала от облегчения. Подумав, что здесь только что был Ланс, Рут захихикала. А потом она увидела, что в туалете грязно, и ей стало стыдно за Ланса. Швы между розовыми плитками были отвратительно серыми, а на крышке бака для грязного белья валялись скомканные женские трусы и лифчик. На встроенных полках лежали небрежно брошенные туда автомобильные журналы. Если бы ее мать это видела!

Встав, Рут почувствовала, что кожа на ее ягодицах стала влажной. Сиденье оказалось мокрым! Мама всегда предостерегала ее, чтобы она не садилась на сиденья туалетов в чужих домах, даже в гостях у друзей.