ма, присутствующего во многих гидронимах русского Севера и Центра). И уж, конечно, анекдотическое объяснение названия Яхромы не имеет никакого отношения к научному анализу этого имени: оно представляет собой типичное топонимическое предание, возникшее как попытка объяснить происхождение названия.

Выше рассказывалось о причинах персонификации водных объектов в мифах и фольклоре разных народов… Происхождение некоторых необычных гидронимов связано именно с подобной персонификацией. Особый интерес, например, вызывают гидронимы, которые совпадают с формами мужских и женских личных имен. Примечательно географическое описание рек бассейна Днепра в одном из белорусских заговоров от сглаза (уроку): «…речка Чарнолутка! Откуль ты цекла: с усходу на заход, ис-подлунных зорь, с-под жаркаго сонца и с-под яснаго месика, — што ты вымывала крутыя беряги, жовтыя пяски, сырое кореньня, белое каменьня, чорное кременьня. И вымывай жа ты з раба божия уроцы… Вымывай жа ты на Чарнолутку ряку, а Чарнолутка ряка у Беседзь-Аксюту, а Беседзь-Аксюта у Сож-Максим, а Сож-Максим у Непр, а Лепр у моря, а моря у кiян-моря»[38]. Уже составитель сборника белорусских заговоров Е. Р. Романов обратил внимание на тот факт, что река Беседь называется в то рым, женским, именем — Аксюта, а Сож — мужским именем Максим (он сделал примечание в этом месте: «Замечательное олицетворение!»).

Причины возникновения таких гидронимов, названия которых без всяких изменений повторяют формы мужских и женских личных имен, исследовал языковед Е. С. Отин [1979]. Такие имена могут, в частности, возникать «контактным» способом: на реку или озеро переносится название близлежащего населенного пункта, а последнее, в свою очередь, произошло в результате прямого переноса имени одного из первых жителей на название населенного пункта. Иногда же происходит утрата суффикса названия или переосмысление местного географического термина. Например, название реки Олег в бассейне Северского Донца восходит к местному географическому термину олех — «ольха, ольшаник», что подтверждается историческими документами. Другие же варианты имени — Ольгов колодезь, Олега — возникли позже, когда произошло переосмысление перешедшего в гидроним слова олех.

Занимаясь изучением представлений о воде в Белорусском Полесье, мы неоднократно встречали упоминание о «воде Елене» или «воде Ульяне». Эти имена всегда встречаются в заговорах и других текстах в связи со святой водой вообще, с какими-либо особо почитаемыми за свое целебное действие родниками или речками. Женские имена Елена и Ульяна в применении к воде встречаются и на других, русских и украинских территориях. Так, в Горьковской области были записаны следующие выражения: «…Матерь Елена (Мать Елена), Матушка Елена (родник). На Матерь Елену служить ходили… Говорят, туда божья мать явилась. Пошли на Мать Елену. Ходили на Матушку Елену» [Климкова, 1980].

В украинских заговорах и молитвах встречалось обращение: «Добрыдень, вода Уляна, и ты, земле, Тетяиа!». Вообще, явная приуроченность имен Елена и Ульяна к текстам заклинаний заставляет думать о связи подобных обозначений воды и водных источников не с какими-либо реально существующими лицами, а с кругом языческих и христианских представлений и верований. Святая вода, река, якобы вытекающая с Сионской горы, в заговорах либо безымянна, либо носит женские имена. У украинцев это, как правило, вода Ульяна. В Подольской губернии в XIX в. крестьяне употребляли выражение «вода Елена», утверждая, что «так называют особый род непочатой во ды — по имени ее изобретательницы»[39]. В Белоруссии «царица-водица» в единичных случаях носила имена Катерина, Марина, чаще Ульляница, а также вода Ярданица (т. е. иорданская вода). Но имя Елена встречается чаще всего и относится также к определенным «святым» родникам.

Имена Елена и Ульяна разного происхождения, но в произношении бывают созвучны. Причину именования веды женскими именами Елена и Ульяна в настоящее время установить нелегко: ведь вообще употребление имел в фольклорных текстах — особая и сложная тема для исследования. Например, в заговорах Еленой неоднократно называют и царицу змей. Возможно также сближение имен Елена, Ульяна через форму Ульляница со словом волна; ср. в текстах «вода Ярданица, твоя матка волняница». И наконец, употребление по крайней мере выражения «вода Елена» может быть связано с христианским культом св. Елены. Однако решить вопрос о том, какое из двух: имен — Елена или Ульяна — первоначально применялось к целебной воде, пока затруднительно.

От Днепра Словутича до «незримых Ладог»

Образы рек и озер, названия водных объектов нашли отражение не только в фольклоре: они естественным образом занимают большое место в художественной литературе и в искусстве. Вот отрывок из рассказа К. Г. Паустовского «Речка Вертушинка»: «У нас в России так много чудесных названий рек, озер, сел и городов, что можно прийти в восхищение. Одно из самых точных и поэтических названий принадлежит крошечной реке Вертушинке, вьющейся по дну лесистых оврагов в Московской области невдалеке от города Рузы. Вертушинка все время вертится, как егоза, шныряет, журчит, бормочет, звенит и пенится около каждого камня или упавшего ствола березы, тихонько напевает, разговаривает сама с собой, пришепетывает и несет по хрящеватому дну очень прозрачную воду»[40].

В русской и советской художественной литературе создание образов рек и озер имеет давнюю традицию. Она восходит еще к древнерусскому периоду — к «Слову о полку Игореве». В этом выдающемся произведении образы рек близки к фольклорным: реки олицетворены, они совершают поступки, к ним обращаются, как к людям. В «Слове» Дон «кличет», зовет князей к победе над половцами. Ярославна рыдает в Путивле, обращаясь к Днепру: «О, Днепр мой, Словутич! Ты пробился и сквозь каменные горы, через землю Половецкую, ты, лелея, нес на себе корабли Святослава на сраженья с Кобяком, — прилелей, государь, моего ладу ко мне, дабы не слала к нему слез, на зорях, к морю![41].

В этом отрывке из «Слова о полку Игореве» привлекает внимание почтительное обращение к Днепру по имени-отчеству: Днепр Словутич. Отчество Словутич восходит к древнерусскому имени Словута (от этого имени позже образовалась фамилия Славутин и т. п.). Между тем в фольклоре употребляется другое отчество — Иванович по отношению к рекам Дон, Дунай. Вероятно, это отчество стало употребляться в применении к рекам гораздо позже, чем Словутич. Бассейн Днепра был колыбелью восточных славян, и Днепр был им ближе, роднее, известнее, а потому и был олицетворен и воспет в устной народной поэзии и литературе еще в древнерусский период.

Князь Игорь после побега от половцев приезжает к берегу Донца и разговаривает с рекой: «Тут сказал Донец: «О Игорь-князь! А и немало тебе хвалы, а Кончаку — злой досады, а Русской земле — веселия!». Игорь в ответ: «Донец ты мой! А немало и тебе славы, кто лелеял князя на волнах, постилал ему зеленую