Стеклянные ступени тихо звенели под ногами, нечего было и думать спуститься в зимний сад незамеченной. Марья поежилась, она и забыла, как здесь влажно и зябко. И почему я не взяла шаль, рассеянно подумала она, оглядываясь. Среди холодных каменных цветов темнота еще растекалась лужами, не спеша уступать место свету.

Марья растерла озябшие ладони и медленно пошла вперед, отводя от лица тонкие слюдяные лепестки и обходя резные листья папоротника из малахита. Густую тишину каменных цветов нарушали только ее шаги.

Под просветом среди плетей вьюна она остановилась, подставила лицо слабому серому лучу.

– Неудивительно, что ты меня позвала сюда, – произнесла она тихо, не сомневаясь, что Змея ее услышит. – Каменные цветы, которые живут и цветут без света, – идеальное подобие жизни. Как и все в этом поместье. Я здесь такой же каменный цветок.

– Я позвала тебя сюда не поэтому.

Марья заметила ее, только когда она заговорила. Змея наконец сменила одежду Ани на черный брючный костюм, строгий и неприметный, даже не угадать, из какой он эпохи. Светлая коса, все еще переброшенная вокруг шеи, в темноте казалась висельной веревкой.

Марья только вздохнула. Это создание мыслило совершенно дикими категориями и попросту не понимало того, о чем говорила Марья. Не понимало разницу между поместьем черт знает где и всем миром: «Ты же все равно большую часть жизни прожила в одном доме, на одном месте. Так какая тебе разница?»

– Тогда зачем ты меня позвала? – Слова прозвучали резче, чем хотела Марья, и она недовольно дернула плечами.

– Убедиться, что с тобой все в порядке. И чтобы ты убедилась, что и с твоей сестрой… ничего не случилось.

– О, меня все еще не выпускают даже во двор, я и так в курсе, что статус-кво не изменился! И если это все, что ты хотела мне сказать, то пойду я, пожалуй, – здесь холодно!

Змея шагнула ей навстречу, на плечи легли ладони – неимоверно тяжелые, и Марья застыла, как мышь в когтях совы.

– Не злись на меня, девочка. – Лицо и голос Змеи остались такими же спокойными и равнодушными, и они не вязались с ее словами. – То, что я делаю, я делаю не со зла. Мне нет интереса держать тебя и твоего брата здесь, но договор вынуждает меня. Я согласилась помочь твоей сестре, и теперь обязана следовать обещанию.

– Но если тебе не нравится, – охрипшим от волнения голосом прошептала Марья, заставляя себя не отводить взгляда от неподвижного лица, больше похожего на лицо мертвеца, чем на лицо Ани, – то почему ты следуешь договору? Почему просто не разорвешь его?

Змея улыбнулась – и улыбка в этот раз вышла почти живой и очень грустной.

– Потому что он сильнее меня. Потому что такие, как я, не могут разорвать договор, не могут не подчиниться ему. Договор может быть нарушен, но он сам не позволяет этому случиться.

– Нарушен? Как? – Марья напряглась. Она чуяла – Змея не просто так объясняет ей про договор, когда могла бы просто отделаться очередной отговоркой про безопасность и благо.

В конце концов, Марья была умной девочкой.

Змея отвернулась, подошла к лучу света, под которым стояла Марья.

– Мне не стоило соглашаться, – тихо сказала она, и Марье пришлось задержать дыхание, чтоб расслышать ее слова. – Но соблазн посмотреть на мир, смерти которого я жду и не хочу дождаться, был слишком велик. Я делила сны с твоей сестрой, и тени ее дней манили и будоражили меня, даря нечто такое, чему в темных водах нет имени. И я решила: не будет вреда, если я посмотрю не только сны. Если она станет моими глазами и моими ушами, если она впустит меня…

– Подожди, – Марья прищурилась и даже не заметила, как ее начало трясти. – Ты навязала договор ей? Ты обманула ее?! Ты…

Она сама не заметила, как сорвалась на крик, до боли сжала кулаки, до кровавых лунок в ладони. Она была права, тварь оказалась просто навьей тварью и заслуживала только того, чтоб отправить ее назад, в Навь!..

Змея обернулась, коснулась кончиками пальцев щеки Марьи, не замечая ярости, горящей в ее глазах.

– Я подсказала ей выход из ловушки, в которой она оказалась, вот и все. Да, решение ее было в моих интересах, но боюсь, другой исход, который устроил бы ее, не устроил бы тебя, – она говорила медленно и спокойно, и Марья чувствовала, как с каждым ее словом злость испаряется, тает, как свеча, оплавляемая слишком сильным для нее пламенем. – И она сама попросила меня о помощи. Она попросила о помощи и не назначила цену, только условие – твою безопасность. И она уже расплатилась – а потому нарушить договор не может. Нарушить его могу только я – не выполнив обязательств.

Марья облизнула губы, уточнила тихо, сама не веря, что Змея буквально впихнула ей в руки подсказку:

– То есть если я не буду в безопасности?

Змея поймала ее взгляд, и Марья захлебнулась чернотой, как тогда, когда Змея забрала их с площади изнаночного города.

– Нет. Если с тобой случится… что-нибудь. А я не сумею тебя уберечь.

Марья отрывисто кивнула, показывая, что поняла Змею. Поняла даже больше, чем та хотела сказать.

– Тогда Аня вернется?

– Да. Я верну все, что забрала у нее. Но будет ли она рада сама вернуться?

Марья уставилась на ладони, размазала выступившие капельки крови из-под ногтей. На этот вопрос она отвечать не хотела. Она долго молчала, подыскивая самый последний, самый правильный вопрос, но так и не могла его найти, и головоломка рассыпалась в ее руках.

Наконец она спросила:

– Есть ли предел твоим силам? Есть ли то, что ты сделать не можешь?

– О, – кажется, Змею приятно удивил этот вопрос. – Конечно, есть. Я не могу повернуть время вспять. Я не могу смерть обернуть жизнью. И отныне не могу сделать то, что может повредить тебе, пусть и своими последствиями.

Марья нервно усмехнулась, только сейчас понимая, насколько же Змее самой невыгоден ее договор – всего лишь из-за расплывчатой формулировки.

Змея мягко взяла ее ладони, перемазанные в крови, провела над ними рукой, и темные струйки воды пробежали по коже, смывая разводы и пятна.

– И не стоит себя винить, что попалась в чужую ловушку. И побратиму винить себя не позволяй. Ваш путь все равно закончился бы здесь – просто позже. Когда договор вынудил бы забрать тебя из привычного мира, ибо безопасности в нем нет.

Марья поежилась, и едва темная вода исчезла с ее ладоней, тут же спрятала их в подмышки. От горького запаха засвербело в носу.

– Не могу сказать, что это приятно слышать, – пробормотала она, отводя глаза.

Змея уже ничего не ответила, а когда Марья снова вскинула глаза – ее уже нигде не было.

* * *

У своей комнаты Марья столкнулась с Аксиньей – та спешила куда-то, постоянно оглядываясь назад, и, не заметив Марью, толкнула плечом к стене. Тут же отпрянула, глаза виновато расширились: