Шрифт:
Закладка:
— Убери, просто уйдем. Я заплачу за вас. Пойдем, провожу тебя до машины.
Я, не спеша, оделась, вышла во двор и почти прогулочным шагом добралась до авто. Намеренно выдержанная пауза облегчения эмоциям не принесла. Санька появился из пассажирской двери и с расстроенным видом подошел к своему мастеру.
— Леди, — тихо обратился он ко мне, — прости, что действовал, не спросив у тебя разрешения, но ему совсем нехорошо. Черт, был бы он человек, я бы сказал, что ему крайне плохо. Челюсть, похоже, сломана. Озноб, головокружение, тошнота. Вину врач нужен…
Я обожгла Саню взглядом, но за него неожиданно вступился мастер:
— Сестренка, если я еще что-то понимаю в травмах, то удар очень нехорошо лег. Плюс утяжеление. Покажи-ка ты его врачу, действительно. Убить всегда можно. Но ведь мы не хотим испортить тебе щенка, верно?
Я сухо попрощалась и села в машину. Врач? Вампиру? С него и регенерации хватит. Кажется, кто-то счел себя достаточно сильным, чтобы тявкать на мастера. Вот пусть и наслаждается достигнутым результатом. Ирвин полулежал на заднем сиденье, мокрый и продрогший, и выражение его лица мало походило на наслаждение. Он едва различимо стонал сквозь зубы, когда машина дергалась на дороге. Я про себя мстительно пожелала ему легкого пути и продолжила ехать в прежнем ритме. В моей голове теснился многоголосый рой различных желаний, но ярость мешала сосредоточиться и обдумать их как следует. Разумеется, в первую очередь, мне хотелось ударить Ирвина. И не один раз. Так, чтобы утолить свою жажду мести. Так, чтобы стереть это снисходительное выражение с его лица. Так, чтобы вампир испугался меня по-настоящему. Но, пока я оставалась его наставницей, я была связана Клятвой, обязующей меня оберегать жизнь и здоровье ученика. Ами оказалась права. Он не видел во мне силы. Не питал ко мне уважения. И я явно упустила момент, когда следовало это уважение завоевать. Сейчас меня терзал лишь один вопрос: стоит ли вообще заморачиваться с обучением? Проблема заключалась в том, что, по условиям Клятвы, отказаться от обучения без веской причины мастер не мог. Хотя, конечно, саму личность вампира вполне можно было предъявить в качестве веской причины. Но теперь такой поворот смердел трусостью. А вот мой ученик отказаться мог: сломанная мною челюсть за вескую причину вполне сошла бы. Я злорадно улыбнулась, предвкушая замаячившие на горизонте возможности мести.
Заглушив мотор у логова, я помолчала несколько секунд, настраиваясь на нужный тон, а потом обернулась к распластавшемуся на заднем сидении Вину.
— Доволен собой?
Вампир открыл глаза и ожег меня злым, ненавидящим взглядом. Кровь ударила в виски, я сжала кулаки и, усилием сдерживаясь, прошипела:
— Как вижу, вполне. Что ж, у меня для тебя есть предложение. Я иду в дом. И даю тебе четверть часа на обдумывание. Если ты не уважаешь меня настолько, что способен назвать шлюхой, то чему ты собрался у меня учиться? Можешь катиться на все четыре стороны. Через пятнадцать минут я закрою барьер на двери, и войти ты сможешь только лишь затем, чтобы забрать вещи.
Хлопнув дверью, я вышла из машины и отправилась в дом. Меня потряхивало. Дыхание билось в горле стремительным пульсом. Ярость никак не желала успокаиваться. А глубоко в животе, под слоями раскаленной лавы гнева, плескалось тухлое болотце отвращения. К себе. Фактически, мой поступок был бегством. Я не справилась. Сдалась. Выходит, Вин обоснованно упрекал меня в слабости. В любом случае, не надо быть ясновидящей, чтобы предсказать развитие ситуации. Он уйдет.
Я прошла в кухню и налила себе холодной воды. Потом умылась, в попытке успокоить тело. Но эмоции заряжали мышцы адреналином, и мне до саднящих костяшек хотелось движения. А, лучше, драки. Разумеется, Ирвин уйдет. Гордость не позволит ему остаться. Пережитое в атриуме унижение не даст и шанса дальнейшему сотрудничеству. А уважения, которое могло бы сломить гордыню, я в нем так и не воспитала. Какое-то время у Ирвина займет восстановление. И, если мой ученик сочтет возможным отступить от избранной диеты, то время это будет весьма скоротечно. А затем последует вызов. Сомневаться в том, что вампир захочет мне отомстить, тоже не приходилось. И я успела узнать его в достаточной степени, чтобы быть уверенной, что он не станет подстерегать меня в подворотне. В нем было слишком много самонадеянности и превосходства по отношению к людям, чтобы он мог отказаться от реванша, но достаточно совести, чтобы не поступить подло. Вызов я, разумеется, приму. Клятва меня больше держать не будет. В поединке я сделаю с бывшим учеником абсолютно все, что захочу. Он встать не сможет. В лучшем случае. А если это случится за пределами «Тыквы», возможно, и в живых не оставлю… Мои губы исказила злая, предвкушающая усмешка. Возможно, во мне тоже чрезмерно много гордыни. Но оставить без внимания прилюдно брошенное в лицо оскорбление я не могла. Я мазнула взглядом по циферблату. Прошло двенадцать минут. Можно не изображать благородство, дожидаясь обещанного срока, а пойти и опустить барьер прямо сейчас.
Выйдя в холл, я изумленно замерла, уставившись на дверной проем. Ирвин, явно страдая от боли, тяжело переступил порог, с трудом ввалился в дом, захлопнул за собой входную дверь и сполз по ней на пол. Я все так же молча таращилась на него, и ученик, ощутив мой взгляд, посмотрел на меня исподлобья.
— Прос… — начал он и тут же застонал, уронив голову. Я впервые испытала слабый укол сочувствия. Поразмыслив мгновение, я подошла и протянула руку. Вампир недоуменно воззрился на открытую ладонь перед своим лицом.
— Опирайся, — сухо предложила я ученику. — Помогу дойти.
Он без возражений схватился за мою руку, с трудом поднялся, но стоять ровно сам не смог, навалившись на мое плечо. Я непонимающе оглядела его с ног до головы. Мои удары не были достаточно сильными, чтобы настолько вывести его из строя. Мне не были ясны причины плохого состояния щенка. В любом случае, ему требовался покой. И, пожалуй, все же врач. Я вздохнула и сделала несколько шагов к лестнице, ощущая, как к левому боку прижимается прохладное тело вампира. Ирвин осторожно повернул голову, не поднимая полуприкрытых век, едва не ткнувшись в мою шею, и втянул носом воздух. Я настороженно замерла, готовая в любой момент дать отпор. Глаза приоткрылись, и ученик, оценив степень моего напряжения, еле заметно покачал головой.
— Молчи, — приказала я, осознав, что Ирвин хочет что-то пояснить. — Кусаться ты сейчас вряд ли способен. Все остальное можно обсудить позже.
Врач прибыл через тридцать минут. Невысокий, подтянутый седовласый и очень серьезный мужчина, медленно, но верно приближающийся к сорокапятилетнему рубежу. Макс. Судьба свела нас совершенно случайно, когда я получила крайне неприятную травму в уличной драке: мне здорово располосовали бедро ножом. Рана была плохая, рваная, глубокая, и обильно кровоточила. Паникующий Мрак кинулся за аптечкой, пытаясь не дать мне истечь кровью на мокром осеннем асфальте, когда темноту переулка резануло светом фар, и из истошно завизжавшей тормозами машины выскочил взволнованный человек. Он оттеснил побратима с сухим и деловым «я — врач», и принялся обрабатывать мои раны. Мрак чудом отбил меня из рук спасителя, не дав увезти в больницу, и урвав у правосудия еще некоторое время моей жизни. Врач, однако, настоял на визите к нему в частную клинику, и в течение долгих недель контролировал мое выздоровление на дому. Совершенно бескорыстный поступок преданного профессии человека был достойно оплачен мной. Среди полезных деловых качеств Макса обнаружилось умение держать язык за зубами, и начало нашему сотрудничеству было положено. Сейчас я знала почти все о его жизни, профессиональном статусе и прочих мелочах, составляющих личностное пространство любого человека. Он знал о моей работе, положении в сообществе и некоторых жизненных обстоятельствах. Макс не работал с наемниками ни до, ни после знакомства со мной. Во всяком случае, на постоянной основе. Качество моего труда он мог бы описать по залеченным им ранам. В моих руках бережно хранились жизни: Макса, его жены и двух девчонок. В его уверенных ладонях — моя жизнь и свобода. Этот бартер лишь укреплял взаимовыгодное сотрудничество, и даже мысли о шантаже не мелькало в наших головах. Макс стал моей палочкой-выручалочкой, отвечая на звонок даже среди ночи, приезжая по первому требованию и делая все возможное для сохранения жизни и здоровья. В общем, отношения уже давно стали дружескими, и я не была удивлена скорому приезду Макса.
