– Ты серьезно? Думаешь, раз у магистра Томаса – мастера-архитектора – есть коробка с гвоздями, то он убийца?

– Ш-ш-ш! – Реми машет на меня рукой. – Говори потише!

Он натягивает на лицо улыбку и оглядывается по сторонам. Его взгляд замирает на ком-то, стоящем у меня за спиной, так что я невольно оборачиваюсь. И вижу наблюдающего за нами Ламберта. Но сомневаюсь, что он что-то слышал.

– Дело не только в гвозде, Кэт, – шепчет Реми, утягивая меня дальше. – Ты же знаешь, что устроила той ночью Перрета. Неужели ты считаешь, что он не рассердился на нее?

– Рассердился так сильно, что убил?

Реми закрывает глаза и несколько секунд переминается с ноги на ногу, прежде чем произнести:

– Я видел Перрету. Ее лицо разбили молотком. И ты прекрасно знаешь каким.

– Тем, который она украла, – выплевываю я. – И, раз уж мы заговорили об этом, где ты видел ее тело?

Реми тут же понимает, что я все знаю. И опускает голову, чтобы не встречаться со мной взглядом.

– У мадам Эмелин. На следующее утро. Тем вечером я добрался до Коллиса и провел ночь там.

– Ты лживый мешок…

– Но сейчас-то я искренен, – говорит он. – И хочу поступить правильно.

Я встаю напротив него:

– Ты считаешь, правильно – обвинить магистра Томаса?

Он поднимает бровь:

– А ты считаешь правильным не рассказывать венатре все, что знаешь о той ночи?

– Магистр Томас не виновен, – шиплю я. – И это только отнимет у Симона время.

Реми фыркает:

– Твой драгоценный Симон отправил нас поговорить с человеком, который, скорее всего, плачет, если наступит на божью коровку.

Он жестом указывает на продавца цветов, у которого на рукавах больше кружев и лент, чему у любой дамы.

– Ты просто завидуешь, – обвиняю я.

Реми закатывает глаза в ответ на мое заявление, но я не отступаю.

– Симон что-то знает. Он понимает убийцу так хорошо, будто… будто…

– Сбрендил, – заканчивает Реми.

Я хмурюсь:

– Я хотела сказать – шестым чувством.

Но он прищуривается и смотрит на меня.

– Разве тебе не интересно, откуда у него это шестое чувство?

Но, прежде чем я успеваю придумать хороший ответ, вокруг начинается суматоха. Впереди появляются три стражника, ведущих под руки мужчину в ночном костюме и в деревянных башмаках.

– Венатре! – начинает рыдать и кричать он, как только видит Симона. – Мою жену убили!

И мне бы хотелось сказать, что Симон выглядит удивленным, но это не так.

Глава 22

Убитый горем мужчина – известный торговец зерном.

– Мы поссорились прошлой ночью, – объясняет он Симону сквозь слезы. – Да простит меня Солнце, я наговорил ей всякого, и она ушла. – Он вытирает глаза. – Ушла, и я не переживал об этом до утра, когда понял, что она так и не вернулась. Уверен, этот сумасшедший убил ее. Что еще могло случиться?

Реми наклоняется ко мне и шепчет на ухо:

– Он не догадался проверить в доме матери или сестры?

Мне не хочется соглашаться, но он прав. Это действительно довольно смелое предположение.

– Кто еще знает о пергаменте? – бормочу я в ответ.

– Никто. Мне рассказали про него, так как решили, что записка для меня, но никто не мог ее прочитать. А я сразу отнес вам.

В этот момент нас накрывает чья-то тень.

– А, Реми, наконец-то, – строго произносит архитектор. – Я жду уже полчаса.

– Я помогаю венатре, – отвечает Реми.

Серые глаза магистра Томаса мечутся между нами.

– Я уже лишился помощи Катрин из-за расследования – и не могу обойтись еще и без тебя. – Реми открывает рот, чтобы что-то ответить, но магистр перебивает: – Для того, кто просит, чтобы ему выделили больше полномочий, ты слишком часто уклоняешься от обязанностей, которые у тебя уже есть.

Не дождавшись ответа, он разворачивается и уходит.

На лице Реми появляется знакомое мне выражение. Его явно обидели слова магистра Томаса, так что я кладу руку ему на плечо:

– Спасибо, что так быстро принес нам записку.

Реми поворачивается ко мне, а его зеленые глаза сверкают:

– Ты ведь и сама знаешь, почему магистр позволяет тебе помогать венатре. Верно? – Он стискивает зубы. – Потому что он знает – ты защитишь его!

– Потому что он хочет, чтобы убийцу Перреты нашли, – возражаю я, и мое прежнее сочувствие исчезает.

– Продолжай уверять себя в этом, котенок.

– Хорошо, – громко говорит Симон. – Веди меня к дому, я постараюсь помочь.

Горячо поблагодарив Симона, мужчина направляется к улице, которая отходит от площади на юг. Ламберт и Жулиана выжидающе смотрят на меня, прежде чем последовать за ним. Реми уже исчез, поэтому я спешу за ними. А за моей спиной уже собирается небольшая толпа, которая со стороны напоминает похоронную процессию. Иногда мне удается разглядеть Симона между Ламбертом и Жулианой. Он идет рядом с бормочущим торговцем, и в каждом его шаге чувствуется напряжение. Вскоре я чувствую, как оно сковывает и мои плечи.

Реми не ошибся, предположив, что я сделаю все, чтобы защитить магистра Томаса. Правда, мне казалось, что он поступил бы так же.

Когда мы добираемся до дома в богатом квартале, мужчина тут же открывает двери, но Симон игнорирует приглашение и оглядывается по сторонам. С одной стороны дома находится большой сарай, ворота которого закрыты крест-накрест цепями.

– Предполагаю, что там находятся ваша лошадь, повозка и припасы? – указав на него, спрашивает Симон.

– Верно. – Торговец зерном переступает с ноги на ногу, скребя башмаками по каменному порогу. – Ее там нет. Я проверил.

– Я и не думал, что она там.

Симон окидывает взглядом улицу, а затем возвращается тем же путем, по которому мы пришли сюда, – мимо Жулианы, Ламберта и меня. На секунду у меня возникает мысль, что он уйдет, но он проходит несколько домов и останавливается у переулка. Обезумевший вдовец подбегает к нему с паникой и растерянностью на лице.

– Кузен, – зовет Ламберта Симон. – Не мог бы ты остаться с мастером-торговцем?

Не говоря ни слова, Ламберт делает шаг вперед и берет мужчину за руку.

А Симон, махнув нам с Жулианой, поворачивает и заходит в затененный переулок между зданиями. Мы следуем за ним, но не проходим и нескольких шагов, как он внезапно вытягивает руку.

– Вот здесь, – говорит он. – Что вы видите?

Я прослеживаю его взгляд до земли.

– Следы, – отвечаю я.

Одни отпечатались лучше, другие хуже, но их трудно разобрать.

– Они не так важны, – отвечает он. – Что еще?

– Две линии в грязи, – указывая на них, говорит Жулиана. – Словно что-то тащили.

– Хорошо. – Он смотрит на меня через плечо своим серо-карим глазом. –