Шрифт:
Закладка:
Пока она думала так, сознание ее обрело искомую пустоту и следом за сознанием пустотным стало и тело. В тот же миг руки Джамили легко выскользнули из кожаных ремней, а спустя несколько секунд оказались свободны и ноги. С минуту она сидела, растирая онемевшие запястья и лодыжки, дышала особенным дыханием йогов. Было и у них, суфиев, свое особое дыхание, но…
– Знание не бывает лишним, – говорил ей Хидр, – учись везде и всюду. Примечай все, все толкуй, из всего делай выводы – и сопоставляй их с мнением умных людей. И если мнения ваши совпадут – бери эти знания на вооружение, пользуйся ими. Бывает, что люди ослеплены своей миссией и ничего больше знать не желают. Им кажется, что у них есть главное знание, а все остальное ни к чему. Однако же бывает и так, что на своем пути эти люди до цели так и не доходят. Но человек – не бездонный мешок, все знания мира в него не уложишь. Поэтому различай знания важные и второстепенные, нужные и те, без которых можно обойтись на твоем пути.
– Каким же образом на пути могут мне понадобиться знания о том, как, например, убивать людей? – спрашивала она.
– Придет время – узнаешь, – коротко отвечал он ей.
Джамиля поднялась с земли и бесшумно двинулась в сторону двери. Теперь, когда руки и ноги у нее свободны, она так просто не уступит. И когда придут бандиты, чтобы вести ее на расстрел, она даст им бой, и в бою этом у нее, безоружной, будет не меньше шансов, чем у них, вооруженных. Однако лучше не ждать рассвета, лучше все-таки заманить часового и вырваться сейчас.
– Эй, – негромко крикнула она, – эй, джигит!
Снаружи раздался какой-то странный шорох, однако ответа не было.
– Эй, – она повысила голос, – слышишь меня, нет?
Снаружи заныла щеколда – видимо, часовой пытался открыть хлев. Джамиля встала рядом с дверью, готовая нанести сокрушительный удар. Дверь скрипнула и распахнулась, на пороге возник темный силуэт. Быстрый шаг с разворотом – рука Джамили скользнула в горло врагу, чтобы нанести сокрушительный удар, но тот с необыкновенным проворством перехватил эту руку.
– Тише, – прошептал он, – это я.
– Муршид? – изумилась Джамиля.
На пороге стоял ее учитель, бессмертный наставник Хидр.
Накануне состязаний Загорский с Ганцзалином тренировали туйшоу на краю обрыва. Нестор Васильевич неожиданно почувствовал на себе чей-то взгляд.
– За нами следят, – сказал он, не отрывая рук от помощника, – и следят очень внимательно.
– Конкуренты? – спросил Ганцзалин, бросая в сторону рощи взгляд, который постороннему наблюдателю показался бы рассеянным, а на самом деле был весьма зорким.
Загорский покачал головой: едва ли. Похоже, это женщина, к тому же не одна.
– Ну да, – сказал Ганцзалин саркастически, – у вас вечные проблемы с женщинами.
Нестор Васильевич удивился – какие это еще у него проблемы с женщинами?
– Обычные, – отвечал помощник. – Женщины вас преследуют. Даже Джамиле – и той вы, кажется, понравились…
Продолжая разговаривать, они не прекращали парную работу и незаметно, шаг за шагом, перемещались в сторону рощицы. В конце концов, оказались с ней совсем рядом и тут вдруг расцепили руки и окружили горный можжевельник. Из зарослей на них испуганно таращились две узбекских девчушки, одна на вид лет четырнадцати, другой – немногим больше двадцати. У младшей волосы был заплетены в косички и прикрыты сверху тюбетейкой, у старшей их скрывала белая чадра. Младшая смотрела на них с испугом, старшая – с любопытством.
– Две сестры, – прорычал Ганцзалин. – Чур, я съем ту, которая помладше.
Глазенки младшей вспыхнули ужасом, но старшая только заливисто рассмеялась.
– Какой вы смешной аксакал, – заливалась она, – у нас тут не принято есть детей.
– А что у вас принято? – спросил Загорский, улыбаясь.
Старшая девушка остановила на нем долгий взгляд, потом улыбнулась так же лучезарно, как и Загорский, и отвечала:
– Не скажу. Догадайтесь сами!
С этими словами она шлепнула младшую, и та стремглав помчалась к аулу.
– Как тебя звать? – спросил Нестор Васильевич у старшей.
– Нуруддин, – отвечала та и, смеясь, отвернула лицо в сторону.
– А меня звать Ор… – Загорский запнулся, забыв на миг, что он – британский гордец, но тут же и спохватился. – О, как это говорить по-вашему, когда английский, как перевести, совсем не знай…
– Твоя есть Митчелл, – пришел ему на помощь помощник.
– О да, есть, есть, очень есть. Митчелл Джек есть моя, – подтвердил Загорский, разглядывая смеющуюся девчонку. – А его есть Ган, его есть китаец.
– Китайцев видели, – сказала Нуруддин, – Китай здесь рядом. Правда, и англичан тоже видели.
Загорский заинтересовался: откуда? Нуруддин отвечала, что при басмачах советниками часто состояли британцы.
– И много здесь есть басмач? – полюбопытствовал Нестор Васильевич.
– Много есть, мало тоже есть, – отвечала девушка.
Загорский удивился – как это понимать? Понимать это следовало так, что до сих пор в горах и долинах оставались еще как крупные бандитские соединения, так и совсем мелкие отряды. Советская власть, конечно, с ними борется, но побороть их непросто – чуть чего, спрятали оружие и рассыпались по аулам. Поди пойми, кто тут басмач, а кто обычный дехканин.
Нестор Васильевич осторожно забросил удочку, сказав, что басмачей тоже можно понять – они борются за свою родину и за свою религию. Нуруддин уперла руки в боки и заявила, что ни за какую родину они не борются, а религия у них одна – деньги и драгоценности.
– О, это у всех такая религия, – вздохнул Загорский.
– И у вас тоже? – спросила девушка. – Вы тоже верите только в деньги?
Загорский с некоторым сожалением отвечал, что он выродок рода человеческого. Он ученый, и единственное, что его по-настоящему интересует, так это приемы разных видов борьбы. Он собирает их по всему свету, потом надеется издать многотомную энциклопедию «Боевые искусства народов мира».
– А вот это, что вы с ним делали, – Нуруддин кивнула на Ганцзалина, – это какая борьба?
Загорский объяснил, что это такой вид китайской борьбы, называется Кулак великого предела, по китайски – тайцзи́-цюáнь. Вообще-то в Китае много видов борьбы, некоторые известны уже как минимум полтора тысячелетия. Тайцзицюань по сравнению с ними – довольно молодая борьба, но очень изощренная и сложная.
– Сколько же ее надо тренировать, чтобы стать большим пехлеваном? – спросила девушка.
Загорский пожал плечами. Смотря как тренировать. Если усердно, то основы постигнешь года за три и сможешь уже защитить себя. Лет десять-пятнадцать нужно, чтобы достигнуть мастерства. Ну, а совершенствоваться можно всю жизнь.
