Перспективного же агента мы назовем N.N. Его пока еще не разоблачили. Стремительное развитие индустриального информационного сектора привело к тому, что он давно уже не занимает должности, на которую его изначально внедрили. На одной из ступеней своей перспективной карьеры (хотя он больше не передавал сведения на родину, и власть, которую он прибрел на новых должностях, уже не могла быть использована на благо отчизны) он увидел нечто, что укрепило его во мнении: социализм жив – его невозможно убить.

Речь шла о развитии искусственного интеллекта. Он был помещен в конические корпуса на колесах. Конструкции высотой примерно в 30 см были спроектированы в соответствии с принципами гостеприимства Иммануила Канта. Потребность в информации притягивала «конусы» друг к другу, однако ничто не мешало им и отделяться один от другого. Целыми днями треща, в тесном контакте друг с другом, они, впрочем, всегда сохраняли почтительное расстояние друг от друга, чтобы потребность в близости одного не мешала другому. Перспективный агент N.N. был этим очень удивлен.

Было доказано, что искусственный интеллект успешно развивается при наличии социальной составляющей. У инженеров возникла идея обучить этих «живых существ», в отношении которых вскоре, возможно, встал бы вопрос о правах человека, работам по очистке канализации, ставшим в больших современных городах не под силу обычному человеку. По правилам они всегда держались группами, однако для осуществления продуктивной деятельности было важно, чтобы они сумели отличать друг друга от убираемой ими грязи. Первые поколения искусственного интеллекта погубили себя, потому что сначала убрали фекалии, а затем избавились друг от друга. Именно этого следовало теперь избежать. Аппараты отличали себя от «врага», и делали это безошибочно, мерой их интеллекта была солидарность друг с другом и агрессивность по отношению к фекалиям. Таким образом (перспективный агент сожалел, что больше никому не может передать ни одно из своих наблюдений) впервые предлагалось решение проблемы демократического социализма. Никакого деления на фракции, в которой одна фракция Центрального комитета уничтожала бы другую. Информация беспрепятственно передавалась бы по кругу, не вызывая враждебности, свобода диалога, бесконечные вопросы и ответы, то, что инженеры называли «треском», было жизненным эликсиром этих существ, наследников социализма. N.N. весьма сожалел о том, что высокие начальники, воодушевленные его успехами, перевели его на другой проект, не дававший никакой информации о прогрессе социализма.

Являются ли гласность и перестройка прорывом в будущее, и если да, то на какой почве?

Встреча с сотрудницей Центрального комитета, которую Валентин Фалин охарактеризовал как авторитетную и компетентную, проходила в новом здании, построенном 10 лет назад по архитектурному плану 1920‐х годов: его собирались заселить самыми важными членами коммунистической партии, именно в тот момент, когда едва наметились первые внутренние партийные конфликты, еще не распознанные их участниками, но приведшие в итоге к их гибели. В 1923 году практичные архитекторы спроектировали здание в стиле гранд-отеля (план был реализован лишь спустя 50 лет). До революции 1917 года революционеры по большей части встречались в гостиницах. Планировщики 1923 года, идеям которых были верны архитекторы в 1973 году, учли это обстоятельство при разработке проекта.

Мои документы проверили за стойкой регистрации. Как в настоящей гостинице, ключи висели на стене за консьержем, наверняка высокопоставленным сотрудником секретной службы. Партийные бюрократы, ответственные за оценку политической ситуации в целом – их суждения в течение многих лет напрямую влияли на принимаемые центром экономические решения, – сидели в узких, похожих на шланги комнатах, какие обычно получаются, если с помощью перегородок разделить огромный, предназначавшийся для бывших господ номер на две части и поставить вдоль стен шкафы. Это был компромисс между историческим блеском и экономией, уже заложенный, к слову, в проектах швейцарских и парижских отелей, которыми вдохновлялись архитекторы здания для руководства. Заведующий отделом «новых экономических стратегий» показался мне медлительным и несведущим.

С иностранцем мужчина старался вести себя вежливо, чтобы от него поскорей избавиться. Для чего он жил в этом шланге? Какие цели преследовал? Что собирался предпринять, отправив меня восвояси? Мне казалось, каждая отдельная деталь в этой партийной штаб-квартире была бутафорией, своего рода камуфляжем, отвлекающим внимание от того факта, что действительно важные политические решения, несмотря на контрольные инстанции, располагавшиеся в том же здании, принимались в других местах. ПОЛИТИЧЕСКИЙ СУБЪЕКТ ВЫЕХАЛ ИЗ ГОСТИНИЦЫ В НЕИЗВЕСТНОМ НАПРАВЛЕНИИ.

Автомата по продаже напитков в здании не было. Революционеры эпохи до 1917 года ни в чем подобном не нуждались: они посещали кафе, находящиеся рядом с местом их проживания и работы. Заведения общепита на близлежащей территории не входили в планы, которые коммунальные и жилищные службы разрабатывали независимо от ПАРТИЙНОЙ ВЛАСТИ.

Анализ русской революции, идеи которой, как казалось, ненадолго вернулись вместе с гласностью и перестройкой, дает следующую картину: крупные научные институты и хозяйственные комбинаты, отвечающие за снабжение организаций, функционируют КАК БОЛЬШИЕ ИМЕНИЯ. Они приносят доход. Они вписываются в окружающую среду, становятся как бы «второй природой», пристройкой. Институты, фабрики, организации покрывают целые ландшафты и по всей России соседствуют с лесами, реками, местностями, которые низводятся до статуса дополнительной реальности, параллельной хозяйственной зоны. Правительство, институты и промышленные комбинаты – плюс военная структура с прикрепленным к ней имуществом и подразделениями, занимающимися снабжением, – являются объектом «решительных изменений», так сказать, земельной реформы в пятом измерении.

«Великая Россия поднялась с колен

Преисполнилась мужества

И щепки полетели».

– Можно ли сказать, что перестройка – это крестьянская революция? Перераспределение имущества крепостными?

– Нет. За перераспределение отвечают начальники и их заместители.

– То есть перераспределения не происходит?

– Нет никакого перераспределения общественной надстройки, потому что она – основа второго уровня, она состоит не из почвы, воды и погоды, а из хозяйственных планов, постановлений и привычек. Политик эпохи перестройки должен быть юристом.

– Перейдем теперь к экономической точке зрения: можно ли по отношению к перестройке использовать концепцию Шумпетера о ТВОРЧЕСКОМ РАЗРУШЕНИИ?

– Только если считать, что капитал исторически пришел на смену классическому земледелию. Однако никакого капитала не наблюдается.

– Капитал – это баловство, импульс, зарождающийся в умах людей?

– Сейчас следовало бы начать образовательную кампанию по индустриализации сознания!

– Вы считаете, что социалистическое общество может существовать на основе информации и текстов?

– Так оно сможет выжить, если институты и организации будут его подкармливать.

– И мы не окажемся на реальной земле? Не упадем c надстроек «второй» природы на грязные, разбитые дороги времен распутицы?

– Ни за что. Реальная земля уже давно застроена. Деревень, как в 1905 году, уже не существует. Их жители давно стали москвичами.

В своих записях