под его стенами? И разбогатею в одночасье". И вот они взяли бычью шкуру, спустили мост через Шах-Руд и пошли по нему на скалы под стенами замка. Ибн Саббах достал из-под пояса острый клинок и начал резать им шкуру на тонкие полоски. Один за другим офицеры и солдаты подходили поглазеть на то, что делает странный незнакомец. Никто даже не предполагал, что может быть на уме у даи. Когда шкура была полностью разрезана, ибн Саббах связал полоски вместе, вбил в расщелину кол и закрепил на нем один конец созданного им шнура. Затем, держа в руках другой конец шнура, он начал обходить вокруг крепости. Только в этот момент Мехди осенило. "Вор! Мошенник!" - крикнул он ибн Саббаху и потянулся за мечом. В этот момент над их головами раздался грохот. Они в испуге подняли головы. Отряд всадников с саблями наперевес галопом мчался по мосту в крепость. Ибн Саббах рассмеялся. Слишком поздно, друзья, - сказал он. Замок теперь мой, и если вы тронете хоть один волос на моей голове, никто из вас не уйдет живым. Но я выполняю свои условия, Мехди! Возьми пять тысяч золотых и отправляйся со своими людьми, куда пожелаешь". "

Аль-Хаким разразился хохотом. Он держался за свой откормленный живот, из глаз текли слезы, и он хохотал так, что было больно.

Египтянин и коренастый даи тоже рассмеялись, хотя наполовину растерянно. Они не могли понять, над чем смеется грек. Только капитан ибн Исмаил бросил на доктора яростный взгляд.

"О, до чего же вы наивны!" - прорычал грек сквозь смех. "Так ты тоже на это купился, старина! А ведь мы с Хасаном действительно приготовили это блюдо специально для султана".

"Значит, субалтерн обманул меня?" Капитан вышел из себя, кровь прилила к его щекам и глазам. Вена на лбу вздулась от гнева. "Я задушу его, я выпорю его, как собаку!"

"Ты ошибся бы, ибн Исмаил", - сказал грек. "Ведь то, что он тебе рассказал, было чистой правдой, по крайней мере, в его понимании. Но не в том, что касается тебя. Вы занимаете более высокое положение. Ты должен быть в состоянии догадаться, что произошло на самом деле".

"Хватит быть таким высокомерным. Расскажите нам!" - сердито сказал капитан.

"Прежде всего вы должны знать, что предыдущий командир этого замка, Мехди, был из рода Али. Чтобы склонить его на свою сторону, султан назначил его своим представителем - высокий пост - еще до того, как ему исполнилось тридцать лет. Но чтобы держать возможную опасность на расстоянии, он отправил его на край света, то есть сюда, в Аламут. И здесь честолюбивому юноше стало до смерти скучно. С утра до вечера он пил, играл в азартные игры и дрался со своими офицерами и подчиненными. По вечерам он собирал огромный гарем из женщин, танцовщиц, певиц и прочих артистов, и жители Раи могли только шептаться о том, что там происходит. Он приручил целую стаю соколов, и леопарды ходили с ним на охоту в соседние горы и леса. И все это время он проклинал султана и халифа и клялся, что свершит над ними кровавую месть. Слухи о его поступках, несомненно, дошли до шаха Малика, но правитель подумал: "Пусть он проклинает меня сколько угодно, но когда варвары нападут из-за границы, ему придется защищаться от них, если он дорожит собственной головой". Когда ибн Саббах прибыл в Рай, Музаффар рассказал ему обо всем этом. Я тоже был там, и однажды Музаффар устроил нам встречу с Мехди на одной из его охот. Хасан получил от каирского халифа хорошую сумму золотых монет. Он предложил полководцу пять тысяч, чтобы тот передал ему замок. На эти деньги он мог отправиться в Каир, где ибн Саббах рекомендовал его своим друзьям и где молодой искатель удовольствий мог насладиться жизнью в большом городе. Мехди был немедленно готов. Нужно было только найти прикрытие для продажи, чтобы султан не преследовал его родственников. Ибн Саббах как раз был готов разыграть с султаном еще один из своих старых трюков. Он сказал: "Я хочу захватить Аламут одним поистине удивительным, но тем не менее нелепым ударом, чтобы весь Иран говорил об этом, а султан смеялся и думал про себя: ибн Саббах - все тот же старый клоун. Как ни посмотри на него, он шутник до мозга костей. Пусть пока повеселится". Мы взвесили дюжину вариантов. И тут мне на ум пришла старая легенда о том, как Дидо взяла Карфаген. Я рассказал ее Хасану, и он тут же ухватился за нее. Он воскликнул: "Это как раз то, что мне нужно, брат! И они с Мехди разработали план до мельчайших деталей. В процессе мы втроем так смеялись, что практически задыхались. А потом, мой дорогой капитан, все произошло именно так, как рассказал вам ваш доблестный солдат".

От такого рассказа все они чуть не надорвали бока от смеха.

"Что стало с Мехди?" - спросил египтянин, когда первоначальное веселье улеглось.

"Ты приехал из Каира, он - в Каир", - ответил грек. "И в эту минуту он, вероятно, живет с теми же девами, которыми наслаждался ты до него".

"Я готов поспорить сто к одному, - сказал коренастый даи, - что наш ибн Саббах превратился в серьезного человека с тех пор, как великий визирь изгнал его со двора в Исфахане. Везде о нем говорят только с большим уважением, а многие считают его живым святым. Но судя по тому, что вы нам только что рассказали, он все тот же старый проказник и шут".

"Не стоит говорить об этом слишком много, - уже спокойнее сказал грек. "С тех пор как он поселился в Аламуте, в нашем командире произошли перемены. Он не выходит из своей башни ни днем, ни ночью и не принимает никого, кроме Абу Али. Все его приказы проходят через него. Это тревожное чувство, когда ты не знаешь, что он делает".

Абу Али вошел в зал, где собрались вновь прибывшие даисы. Все они поднялись со своих подушек и поклонились. Великий дай милостиво улыбнулся им и поприветствовал их. Он попросил их сесть так, чтобы они не находились слишком далеко, а затем обратился к ним.

"Достопочтенное собрание исмаилитских даисов и командиров! Наш учитель Хасан ибн Саббах шлет вам свое благословение. В то же время он просит вас извинить его отсутствие. Управление нашим огромным братством, разработка новых законов и указов, а также возраст не позволяют