***

— Доброе утро всем! — поздоровался я.

— Доброе! — сказали в один голос Див и Рен.

Чернильный вновь надел свою маску и улыбнулся им. Я его понимаю в этом вопросе. Так что пусть будет так. Всё же они лишь наши коллеги по работе, хоть и младше. Инк не обязан быть с ними настоящим. По крайней мере, пока не пообещает им или сам не захочет. Я не буду настаивать.

— Как ваш первый день на учёбе? — подошёл к нам Див.

— Да! Скажите, как там. Вы же в колледже учитесь! — явно с хорошим настроением прыгала Рен.

— Совершенно обычный и скучный день. Был. Пока Эррор ко мне в группу не попал. То-то я обрадовался! Или удивился… — произнёс художник, после чего глаза пытались найти нужную эмоцию. В основном был жёлтый и рыжий цвет. Ну, хоть не белые. Любая эмоция лучше, чем эта пустота.

— Эррор? — спросил с удивлением Див, — Ты же на первом курсе, разве нет?

— Должен был быть на первом. Благодаря идеальным оценкам, меня кинули сразу на второй курс. Да ещё повезло, что оказался вместе с этим, — сказал я, перекинув руку через его плечи.

От такого художник дёрнулся и выбрал себе рыжий и красный взгляд. Я же отпустил его и извинился.

— Из-за оценок могут перебросить через целый курс? Впервые такое слышу, — задумался Див.

— Эх, а у меня полно троек, — с грустью произнесла Рен.

— Нужно было учиться лучше. Чем ты занималась?

— Ну… Гуляла?

— Рен!

— Ну я же не знала… — после этих слов она вздохнула.

Попрощавшись с нами, они пошли на учёбу, а мы приступили к работе.

Прошли до раздевалок и начали переодеваться в свою униформу.

Я оделся довольно быстро. А художник всё также возился. Говорил же ему, чтобы он одевался попроще. Но нет, нужно носить эти тряпки, что лишь мешают переодеваться.

Подойдя к зеркалу, я вновь осматривал себя. Чёрные брюки, что сливались с костями. Белая рубашка, что была небрежно заправлена с одной стороны, а также расстегнута сверху на пару пуговиц. Чёрный фартук, что выглядел подходящим по цветам, да ещё и полоса мятного оттенка его дополняла. Чёрные перчатки, на которых были мятные круги. Словом, красиво. Да и на мне это смотрелось необычно, как раз из-за костей. Всё же на чёрных это намного лучше.

Пока я любовался своим отражением, художник наконец закончил с одеждой.

— Ну наконец. Почему так долго?

— Прости, слишком много одежды. И я не умею быстро это делать.

— Я заметил.

Мы вернулись в зал. Незаметно для себя, я любовался своим лучшим другом. А ему униформа очень даже к лицу. Сочетание белого и чёрного всегда будет идеальным.

Сейчас же он вновь в этой маске. Хотя… Мне кажется или что-то поменялось? Нет такого чувства, будто Инк прячется за этой маской. Наоборот, такое впечатление, будто он показывает настоящие эмоции. Но осторожно, выглядывая из-под маски.

Я рад, что он немного старается. Это показывает, что он не сдался и всё ещё пытается. Наверное трудно держать всё в себе и молчать? Я никогда таким не был. Всегда говорил правду, но не был прямолинеен.

Какого это вообще? Терпеть боль, страх. Лишать себя возможности на нормальную жизнь? Молчать о боли, чтобы не тревожить других? Вряд ли я когда-либо пойму его.

Выбросив эти липкие мысли, я вернулся к работе.

***

Возвращаясь с первого дня учёбы и подработки, я погрузился в окружающее пространство.

Сейчас мы шли через парк, что был не темнее вчерашнего. Окружающие нас деревья были темными и жуткими. Прохожих не было, только пару раз мимо проходили. Птицы спали и не пели песни. Небо не освещало путь, как вчера. Вместо этого оно было покрыто тучами, из которых пыталась вылезти луна. Лишь яркие фонари освещали нам путь.

Я наслаждался этой атмосферой. Всё же темнота — моя стихия. Посмотрев на художника, я заметил, что он немного дрожит. Правильно, без куртки же идёт. Осень только сегодня пришла, а уже чувствуется холод, особенно в такой час.

— Если тебе холодно, почему не наденешь куртку? Она же у тебя не для красоты.

— Я её не надеваю. Никогда.

— И почему же? — поинтересовался я.

— Мне её подарили родители, когда были живы. Это единственная память о них.

— И ты не наденешь её, даже если замерзнешь?

Он покачал головой.

— Эх, какой же ты вредный, — вздохнул я.

Сняв с себя куртку, я подошёл к художнику.

— Надевай, — сказал я, протягивая ему куртку, — Или я сам на тебя её надену.

У него не было выбора, поэтому он посмотрел на меня глазами, которые просили прощение за это, и надел куртку. Мне сразу тепло стало на душе. Куртка была ему длинновата, поэтому он укутался в неё. Смотришь на него, и даже куртка не нужна, уже тепло.

Мы шли дальше, прежде чем я спросил:

— Что ты планируешь делать дальше?

— О чём ты? — спросил художник.

— Я о том, что ты будешь делать теперь. В твоих планах явно не было меня. Вряд ли ты хотел кому-то открываться. Вот я и спрашиваю: что теперь? Я знаю правду. Ты смог это рассказать. А что дальше? Снимешь эти маски? Или будешь и дальше продолжать ими пользоваться, словно ничего не произошло?

Он задумался. Правда не думал об этом? Для чего он тогда вообще мне всё рассказал? Лишь потому, что я раскрыл его ложь? Должна же быть причина.

— Я не думал об этом. Ты прав, у меня не было планов делиться с этим. На самом деле, я не знаю, почему рассказал тебе. Честно. Наверное я был в таком отчаянии, когда увидел свет, которым оказался ты. Инстинктивно я потянулся за ним, так и открылся тебе. Разум продолжал говорить, что нельзя этого делать, нельзя впускать кого-то в свою жизнь. Но я поступил эгоистично, рассказав тебе обо всём. Мне очень жаль.

— Давай присядем, — попросил я, указывая на лавочку, что была в пару шагов от нас. Творец кивнул.

Мы прошли до деревянной лавочки, что была заметна под светом фонарей. После чего сели.

— Инк. Тебе не нужно просить прощения. Ты поступил правильно, рассказав. Но всё же стоило сказать это Риперу, а не мне. Понимаешь? Это бы всё упростило.

— Знаю. Просто… Он единственный родственник, что у меня остался. Я не хочу его потерять, — произнёс он с грустью.

— Ты должен рассказать ему. Думаю, ты и без меня это знаешь. Не сразу, начни постепенно. Позволь ему общаться с тобой. Не будь грубым. Начни с