Шрифт:
Закладка:
Глючный его поблагодарил, но всё же был не рад, что его победили. Хоть он и был рад тому, что Чернильный сейчас счастлив.
Поэтому он решил похвастаться тем, что умел явно лучше.
Они пришли в тир. Он отдал Инку игрушку, а сам достал очки. После чего уловил на себе взгляд.
— Чего?
— Ты носишь очки? — удивился художник.
— Да. А что такого странного то?
— Ничего. Просто… Они тебе так идут! — прокричал Инк с радостью, — Ты в них милый.
— З-заткнись, — на лице Глючного появился жёлтый румянец, который он поспешил скрыть стрельбой.
Инку очень понравились очки, а также новый Эррор. Так что он решил нарисовать его в них. Но как это сделать, пока он стреляет? Он не должен был узнать, чем занимается художник.
Ответ прост. Пока Глючный стрелял, Инк по всякому фоткал его, аккуратно и пытаясь не попасться. Ему удалось. Теперь же у него куча фоток Эррора, что помогут ему нарисовать портрет. Он очень надеется, что по фотографиям сможет нарисовать что-то красивое.
Глюк, к этому времени, уже выиграл большую игрушку панду, что была отдана художнику, в обмен на жирафа.
Так и проходил их день.
Они ели сладкую вату. Пробовали различный попкорн и мороженое. Глючный пробовал какао, что тоже продавалось в киосках.
Они кормили уточек в пруду, а также голубей и других птиц, что присоединились к уткам.
Посетили комнату страха, откуда они ушли из-за Инка. Он слишком испугался.
Посмеялись со своих отражений в комнате кривых зеркал.
Покатались на детских каруселях, где Эррор чувствовал себя максимально неловко. Но смотря на радостное лицо Чернильного, он и сам невольно улыбался. Всё же это приключение было создано для художника, дабы поднять ему настроение и порадовать. С этим Глюк справился.
***
Наступил вечер. Довольно тёмный и мрачный. Почти ночь. Лишь свет фонарей и ламп от каруселей давал яркий свет. Таким образом, тёмный и мрачный парк стал светлее и приятнее в темени приближающейся ночи.
Последним развлечением осталось высокое колесо, что было прозвано чёртовым. Эррор оставил это на самый вечер, так как это было более атмосферно, нежели утром.
Это колесо сияло различными цветами, освещая вечер яркими лампами. А также приманивая к себе ярых романтиков, коим Эррор не являлся.
Они залезли в ярко-жёлтую кабину, после чего их закрыли, и они поехали навстречу высоте. Панда и жираф сидели рядом с ними, смотря друг на друга пустыми глазами, что были пуговицами. Эррор же смотрел в окно с явным наслаждением. Ему всегда нравилась высота. Чернильный, увидев, как высоко они поднялись, задрожал, привлекая этим внимание чернокостного.
— Инк? Что случилось? — отвлёкся от прекрасного вида Глючный.
Тот лишь молча дрожал, не желая выдавать ещё один страх. Всеми силами держал глаза сухими от подступающих слёз.
— Не говори, что ты боишься высоты…
— Да! — не сдерживая себя, воскликнул художник. После чего дал волю волне слёз.
— Инк… Я же просил, чтобы ты говорил мне, если чего-то боишься, — произнёс Глюк, вставая со своего места и подходя к Инку, после чего сел с ним рядом, отодвигая игрушку.
— Я… Н-не зна-ал, что б-боюсь высоты-ы… — сквозь слёзы проговорил художник.
— Эх ты, горе луковое. Всё в порядке, просто не смотри вниз, — сказал Глюк обнимая и поглаживая по спине Чернильного.
— Х-хорошо.
Казалось бы, что всё хорошо. Инк успокоился, ну, почти. Но есть одно но: они остановились прямо на самом верху. Никто из них не следил за тем, где сейчас они находятся. Эррор совершенно забыл об этом, а художника охватил больший страх.
— Мы остановились! Эррор, мы застряли! Что нам делать? — кричал от страха художник.
— Инк успокойся. Мы скоро поедем.
— Но мы застряли наверху!
— Так всегда бывает. Жди, и мы скоро поедем вниз.
И правда. После его слов они поехали вниз. Творец ничему так не радовался, как сейчас. Он даже посмотрел вниз, после чего решил так не делать. Эррор же любовался поведением друга, сам того не замечая.
У художника зажглись жёлтые звезды в глазах, которые говорили о том, что он очень рад. Вот только чему?
Так они и доехали до самого низа. Инк уже спокойно смотрел в окно, чуть ли не вылезая из него, на что получил лёгкий подзатыльник от Глючного. Последний же думал о том, насколько хорошей была эта идея, но всё же решил, что не самая лучшая. Хотя по художнику видно, что ему действительно понравилось, может, они ещё повторят. Но не сейчас.
Сейчас они направлялись в последнее место, где Глюк хотел кое-что сделать.
***
— Эррор, зачем мы здесь? — спросил художник, подходя к тому прекрасному дереву, чьё название никто не знал.
Это было то самое дерево, что любил Эррор. Эти длинные лианы, словно плакучая Ива прячет своё личико. Большой и сильный ствол, будто настоящий Дуб. А также прекрасные розовые цветки, усеянные на лианах.
Они присели прямо под его лианы, наблюдая из их небольшого пространства небо.
— Ты поймёшь, — произнёс Глюк.
Этот чудесный небосвод освещался луной, что отражала солнечный свет серебристым, как бы намекая на то, что она и есть солнце. Сотни или тысячи звёзд сияли в этом свете, показывая всю яркость своих концов. Лишь этот свет был настоящим. Никакие фонарные столбы, что были поодаль от них, не заменят этого чистого света.
Но не только звёзды и луна отдавали свой свет.
Глючный сливался с тьмой вокруг, из-за своих костей. Но его глаза были яркими, что выдавало его присутствие. Этот белый, а также жёлто-синий зрачок сверкали достаточно ярко.
Но ничто не могло сравниться с глазами художника. Это были жёлтые зрачки-звёзды, что сияли ярче настоящих. И сами белые кости отдавали слабым свечением, говоря о том, что Чернильный здесь.
Эррор уже долго любовался этим зрелищем. Его друг осматривал красивые лианы, постепенно переводя взгляд на яркий небосвод. В его глазах была лишь радость от такого. Вдохновение творить его наполнило до краёв.
Глючный взял Чернильного за руку, поворачивая к себе. Тем самым отвлекая художника от красот ночного парка.
— Что? — лишь спросил творец.
Глючный отпустил его руку и протянул мизинец.
— Сделай как я, — попросил он.
— Океей…
Художнику было интересно, что задумал его друг. Поэтому он исполнил забавную просьбу, протягивая свой мизинец и скрепляя его с мизинцем Глюка.
— Это клятва на мизинчиках? — хихикнул он.
— Что-то в этом роде. Обещание, — серьёзно сказал Глючный.
— И что мы должны пообещать?
— Всё просто.
