Шрифт:
Закладка:
Сказать по правде, он и сейчас не понимал ее, но, как и раньше, предсказать мог. Как мог всегда предсказать Джона. Это были для него прозрачные люди. И, обладая способностью предвидеть их поступки, он – ТАКОЙ МУДРЫЙ И ПРОНИЦАТЕЛЬНЫЙ! – ничего тогда не сделал хорошего для своих друзей. Он дал им плыть по течению, и их прибило туда, куда и должно было прибить.
Ларк недовольно поморщился и перевернулся с боку на бок, подтянул одеяло до подбородка: его морозило.
Нельзя сказать, что мальчишка был его искуплением, но он побывал на могиле Лили и там – впервые в жизни – почувствовал, что мог быть кому-то нужен. Но упустил свой шанс. Это было не раскаяние. Скорее, сожаление. Печальная констатация факта. Признание своего двуличия.
Он давно подозревал за собой эту слабость. И до Джимми. В его жизни было немало случаев, которые он мог предотвратить, НО НЕ СТАЛ. Как адвокат, его дело было защищать и помогать оправдываться. И он закрывал глаза и рот на многое – и приходил в суд с одним и тем же человеком еще и еще раз.
Он зарабатывал много денег на очень испорченных, не жалевших никого, но обеспеченных людях. Но Джимми поставил перед ним новую дилемму.
– СТОИТ ЛИ ПОМОГАТЬ ТЕМ, КТО НЕ ПРОСИТ О ПОМОЩИ?
– Да, если можешь помочь так, чтобы твою помощь приняли.
– Делает ли так он по жизни?
– Нет, потому что верит в свободу и разумность других людей.
– В разумность? Тогда почему он использует их ошибки себе на благо?
– Это его работа. Он делает то же, что и все. Он не идиот.
– Тогда, ЧТО он заработал на ошибках своих друзей?..
Вопрос без ответа…
Крысы бегут с тонущего корабля…
Они – Джон, Лили, тогда еще маленький Джимми – были кораблем, а он – профессиональной крысой.
Но крысой хорошо жить в 25, и даже в 30, и в 40 лет. А вот сейчас…
Джимми поставил перед ним сложную задачку.
– Хочу ли я и дальше оставаться ушлой одинокой крысой? Выживать одному легче и комфортнее. Но хочу ли я жить так дальше? И хватит ли мне сил измениться, или это всего лишь минутная игра? Как у Джона с сыном? Чего я хочу на самом деле? И чего достоин?
В ту ночь у Ларка все спали плохо.
6
– Привет, пап. Я должен тебе кое-что объяснить. Все началось с того, что однажды я …
– Ты не будешь больше ее обижать.
– Что ты можешь мне сделать?
– Я действительно мало что могу сделать. Но она – все, что у меня есть. И ты не будешь ее обижать.
– Почему ты не пришел на игру? – спросил главный герой пьесы сына.
– Не хочу, чтобы они выиграли. Я увлекся не той стороной жизни.
Спустя полгода Джон пришел на премьеру спектакля, поставленного по пьесе сына, но тот не приехал: была сессия, и Джимми не смог вырваться. Джон посмотрел все до конца, хотя не любил логику абсурда. Но там был один эпизод, зацепивший его, не напрямую, метафорически. Пьеса была вообще «из современных», мало похожа на жизнь.
«Свои дела ты исполнил, теперь настало время слов», – говорил один из героев.
«Может быть, наоборот? Или, по крайней мере, ВМЕСТЕ».
«С ума сошел?!. Если бы люди говорили, КАК поступали, скоро бы в мире не осталось НИКОГО».
«Не можешь простить, что другие заметили?»
«Близкие люди никогда не замечают. Им слишком СТРАШНО».
«Ты противоречишь сам себе».
«Не волнуйся, я тебя не брошу».
«Но почему?»
«Почему-почему, ПРОСТО ТАК. Неужели ты всерьез думаешь, что для всего нужна веская причина».
7
«Не держи зла на отца», – поучала его миссис Ди. А он и не держал. Больше. Он даже молча согласился с реальностью, подсказанной ему Джоном.
– Слишком катастрофично?!. Ты странно к этому относишься, сын. Слишком спокойно. Это ненормально. Это ведь она – твоя мать, продала тебя за очередную дозу?!. -
Удобная версия, почти правда, стоит ли искать лучшей?..
«На этом все», – решил для себя Джимми.
Он написал и сжег вторую пьесу – и зарекся писать, когда понял: его герой из реплики в реплику повторяет его судьбу.
«Потом я лежал в постели и думал над вариантами. Ехать обратно к отцу и рассказать ему всю правду? Этот вариант я отмел сразу. Прыгнуть в шлюз? Над этим я подумал чуть дольше. В конце концов, я решил оставить все, как есть. Я жил… живу… делаю то, что хочу, и то, что нужно другим, и то, что доставляет удовольствие мне. Просто жутко… не хочется, чтобы мое прошлое, запечатленное на каких-то дрянных фотографиях, отбивало в жизнь людей, которые мне дороги. Наверное, в этом причина моих пе-ре-жи-ва-ний…
Иронично?..
Мне хочется, чтобы этот человек, чтобы мой отец был счастлив. У меня не осталось никого, кто был бы мне близок. Все умерли. А я… я своим прошлым могу разбить его сердце. И что с того? Что с того, что… Он когда-то разбил сердце мне. Это неважно. На это способны лишь близкие люди. На самом деле мое счастье зависит от того, насколько счастлив он.
Парадоксально, но факт.
Короче говоря, я готов снова предать себя, чтобы он сохранил свои иллюзии. Нет, не так. Потому что на самом деле это больше всего нужно МНЕ, чтобы он СОХРАНИЛ СВОИ ИЛЛЮЗИИ.
Я хочу, чтобы он был счастлив, и мне плевать на цену, хотя очень больно и чертовски не плевать на самом деле. Но счастье важнее.
Боже!.. Если бы мы могли достичь взаимопонимания на ОБОЮДНОЙ осведомленности.
Но это невозможно.
Мое счастье заключается в том, что все мы прах и в прах вернемся, и я тоже. Наверное, это и есть моя мечта: прожить бесследно; и чтобы он жил и умер счастливым.
– А музыка?..»
Джимми оставил вопрос без ответа. Песен хватало и без него. Порой он что-то писал, пел сходу для компании, мурлыкал по привычке, но главный его слушатель была мертва, а новым он пока не обзавелся. Он убедился в этом на первой же репетиции спектакля во взрослом театре, когда не почувствовал привычного волнения автора. Зато он послал свою фотографию миссис Ди, пусть прикрепит на своей Счастливой стенке, порадуется. В тот купол он больше не вернется. Никогда.
Не стоило.
8
