Шрифт:
Закладка:
Эту исправить он мог.
5
– Он меня ненавидит. Нет, хуже, презирает.
– Не горячись. Вы оба хороши.
Ларк не желал поддерживать ни одну из сторон в открытую.
– Можно я немного побуду у тебя?
– Ровно столько, чтобы остыть. Жить ты здесь не можешь. Тебе нужно учиться, строить свою судьбу. Я не лучший пример для молодежи.
– Я знаю.
«Маленький провокатор».
Ларк похлопал парня по плечу.
– Он вам так доверяет?
– Мы друзья со школы. Возможно, мы не самые лучшие в мире люди, но мы знаем друг друга достаточно.
– Разве можно знать человека полностью? – усомнился в его словах Джимми.
– Нет, – согласился адвокат. – Но хватает и того, что знаешь уровень, на который может пасть человек. – И тут же, не давая парню подготовиться к удару, внезапно добавил:
– Хочешь, я расскажу тебе о матери? Какой она была… в молодости?
Джимми заплакал.
– Извините.
Слезы просто сами текли у него из глаз.
«Наконец-то,» – подумал Ларк. Он не любил истерик.
– Я сейчас.
Джимми отвернулся, вытер глаза, щеки.
Ларк тактично показал рукой на ванную.
– Умойся, приведи себя в порядок. Захочешь поговорить серьезно – подходи.
Джимми полчаса просидел на холодном полу, потом опустил голову под струю, дождался, когда вода как следует промочит волосы. Откинул челку назад и почувствовал, как холодные капли потекли за шиворот.
«В конце концов, все, что не делается, все к лучшему».
И все же ему было обидно, что отец принял решение, даже не спросив его. Хотя угадал правильно. Он в самом деле хотел пойти на инженера в космическую академию.
Но так…
Так он не хотел. Не хотел быть посылкой, от которой избавляются за ненадобностью.
Он хотел добиться всего сам – и не мог.
Джимми отлично понимал правду жизни, и этот факт его зависимости от человека, который презирал его… был почти невыносим.
Без отца ему не попасть было в училище, и у него не было денег, чтобы учиться. Даже зависимость от Ли так больно не резала его по нервам.
Отец был единственным инструментом для свободной жизни, и путь к свободе лежал через согласие с его требованиями, с его образом мира, с его жизнью – через несвободу столь страшную, потому что она заставляла стирать из памяти столько всего…
Что в этом такого… нового?..
Разве его судьба уникальна?.. Так чего он кичится?..
Все, как и прежде, в мире. Тем более что «своим» подчиняться легче. «Свой» человек более мягок и простит многое, не требуя ничего взамен. Чем же он не доволен?..
Джимми уговаривал себя и так, и этак.
Единственной альтернативой денег отца был Ли с его бизнесом, но он будет дураком, если пойдет на этот шаг. Ли – это не ключ к свободе, и точно не путь к новой жизни. Не стоит из-за своего дурного характера портить все дело.
Папе нужен послушный сын? У него будет послушный сын на расстоянии. За этот год он написал столько лживых сочинений, неужели не справится с парой писем?!.
– Надо только представить себе, что ты – мой клиент, – нашел выход Джимми, ткнув пальцем в свое отражение. – И помнить об этом. И никакой лишней лирики! Подумаешь об общей крови позже, лет через десять, когда постареешь. Такие вопросы нахрапом не решаются.
Он почти уговорил себя к тому времени, как вышел из ванны.
Джимми знал: утром он не захочет вспоминать этот вечер. Жаль… Жаль, что нельзя решить для себя что-то раз и навсегда. Он бы потратил на это целое желание.
– Представьте себе, – задал им однажды на уроке Линдсней вопрос на воображение. – Что бы вы загадали, если бы могли исполнить любое свое желание?
Пожалуй, он бы загадал забыть последний год, или чтобы мать была жива, или…
– Не будь ребенком. Тем, у кого ничего нет, нужно быть вдвойне хитрее. Маленькие люди выигрывают только, если хорошо думают, – этому учил его Ли.
– Всегда будь победителем, – это бабушка. – До смерти. Никогда не сдавайся. Если проиграешь после смерти, об этом не узнаешь. Бейся до конца.
А за что биться?
За жизнь. За мечту. За возможность самому оплачивать содержание могилы матери.
– Сытая жизнь расслабляет, – бросив пару горстей воды себе в лицо, подытожил Джимми свои размышления за вечер. – Посмотри на себя в зеркало. Ничего. Но могло быть и лучше.
Он погрозил пальцем своему отражению, и повторил:
– Сытая жизнь расслабляет, а если ты не позаботишься о себе, то кто о тебе позаботится?
Он зажал рот ладонью, сдерживая крик. Не время было вспоминать о матери.
«Как к клиенту…»
Выходя из ванной, Джимми придумал для себя новую мантру.
– Все в порядке? – вежливо поинтересовался Ларк. – Ты не разнес ванную в щепки?
– Не до конца, – поддержал ненавязчивый тон адвоката Джимми.
– Уф, а то я думал, не вызвать ли мне назавтра сантехника. Ну, ты как хочешь, а я спать. У меня намечается тяжелый день. Ты знаешь, где лежат одеяла.
– Спасибо, – помедлив, выдавил из себя Джимми.
Ларк оглянулся.
– Ладно. На старости лет ты мне будешь должен стакан воды, нет лучше кофе завтра утром. Горячий. И свежую булочку. В 8.30 мне нужно уходить.
– Будет сделано, – Джимми полушутливо-полусерьезно отдал честь адвокату.
Ларк укоризненно покачал головой.
– Мерзавец, вьешь из меня веревки. Ладно, спокойной ночи. Если не будешь спать, шарахайся в темноте. Свет меня раздражает.
Он хотел сказать что-то еще, но передумал. С парня было довольно. Слишком много воспитательных разговоров за один вечер тоже нехорошо. А вот самому себе он бы морду набил. За равнодушие. Он отлично видел, в каком состоянии была Лили, когда Джон попросил его помочь перевезти вещи, видел, что творилось в доме – И НЕ ПРИШЕЛ БОЛЬШЕ. Хотя знал, что Джон тоже еще долго не придет.
Ли и Джон – они оба были его друзьями, а он подвел их, бросил. Сказал бы: предал. Но слишком высокопарное слово для такого мерзавца. Возможно, он был самым виноватым в этой истории. Потому что был единственным, кто мог объективно посмотреть на ситуацию со стороны и что-то решить, А ОН НЕ СТАЛ.
В тот год умер его отец, и адвокатская контора перешла к нему в полное распоряжение. Он был пьян от восторга, и поддерживал Джона в том, что пора начинать свое дело.
– Когда, если не сейчас!..
И искренне не понимал Лили, которая
